— Вот вроде на одном языке мы с тобой говорим, а я половину слов не понимаю, — опять вздохнула Морана. — Что за «комфорт» такой? Что за «фактор»?
— Чем ему хуже, тем нам лучше, — решив, что филологическая дискуссия мне сейчас точно ни к чему, пояснил я. — Выходит, все верно мной сделано, правильно Хранителя кладов убивать не стал.
— Неправильно, — топнула ножкой в красном кожаном башмачке Морана и повторила: — Неправильно! Сегодня вы друзья, а завтра он тебе нож под лопатку воткнет! Враг в спину никогда не бьет, он всегда глаза в глаза стоит, если только ты бежать от него не вздумаешь. Ты, стало быть, умрешь, и как мне тогда быть? Снова в тумане сером сидеть, понимая, что это навсегда? Или ждать, пока меня чешуйчатые кольца обовьют? Не хочу так! Не желаю!
— Ну, так это меня и не он убить может, — хмыкнул я. — Знаете, сколько у меня заклятых друзей? У! Не сосчитаешь! И ведьмы, и волкодлаки, и вудуисты даже.
— Это кто же такие? — заинтересовалась Морана.
— Негры-каннибалы, — пояснил я. — Ну, они цветом черные, как головешки из костра, людей едят и живут в… э-э-э… Во франкских землях.
— Каких землях?
— Далеко отсюда, — рассудив, что и географическую тему затрагивать тоже не стоит, отделался общей фразой я. — Они Кащеевичу поклонялись, а он от моей руки пал, так теперь эти поганцы мне смертную войну объявили, хотят отомстить. Ну и пообедать заодно, причем мной же. Так что желающих меня прибить хоть отбавляй.
— Нашел чем гордиться, — сморщила носик Морана. — Врагами обзавестись — дело нехитрое, было бы желание. А вот сделать так, чтобы они, тебя ненавидя, даже пискнуть не могли, вздохнуть лишний раз боялись — это куда сложнее. Полоз в старые времена меня седьмой дорогой огибал, в Рудных горах отсиживался, лишь бы я про него не вспоминала.
Рудных — это, наверное, Уральских.
— Ничто, — ладони богини сжались в кулаки, — ничто, еще придет то время, когда он обо всем пожалеет. Придет!
— Даже не сомневаюсь в этом, — поддакнул Моране я и потряс кулаком в воздухе. — Вот мы его тогда!
— Скажи, а ты сейчас вообще где? — откинулась на спинку своего трона богиня. Что любопытно — она как будто снова стала меньше ростом. — Я нынче вечером к тебе посылала свою служанку, она вернулась ни с чем. Сказала, что она только слугу нашла, который весело там проводит время в компании домовых.
— В чем в чем, а в этом даже не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Небось квас пьют и пиццу едят.
— Вот тоже непорядок, — поморщилась Морана. — В былое время это племя со двора носа не казало, пискнуть из подпечья не смело. А теперь что? Они мою служанку из твоего дома гнать надумали! За дреколье взялись!
Ну да, Вавила Силыч сотоварищи был готов смириться с визитами Мары (а именно про нее речь) тогда, когда я об этом его просил. Но когда меня нет, ни он, ни остальные подъездные представительницу Мораны на своей территории терпеть не станут, это уж точно.
А если там еще и Кузьмич присутствовал, то вообще у-у-у-у-у…
— Так именно домовые сейчас являются самым, пожалуй, массовым видом существ, которые уцелели со старых времен, — предположил я. — Русалок — и тех меньше, думаю. А если их больше всех, с чего им под печью сидеть? Они сами кого хочешь под нее загонят. Тем более что у нас в домах централизованное отопление.
Ничего мне на это богиня не ответила, только недовольно губы поджала.
— А я сам сейчас в гостях у ворожей. Это наследницы берегинь, они по их заветам по сей день живут.
— Вон что! — Морана после этих слов оживилась. — Теперь ясно, почему я так легко до тебя сумела дотянуться. А что у тебя с ними? Дело какое общее или как?
— Не то чтобы… — я повел плечами. — Одной из них услугу небольшую оказал, не даром, разумеется, приехал плату забрать. Плюс попросил из мандрагыра зелье сварить для одной своей знакомой, которое ее на ноги поставит. Там девчонке жить осталось всего ничего, жалко ее. Вот только не получилось у нас договориться, их старшая такую плату заломила, что я сразу «нет» сказал.
— Какую плату? — немного вкрадчиво осведомилась богиня.
— Где-то там есть курган, — я ткнул пальцем в туманы, пеленой стоящие на той стороне Смородины. — В нем покоится некая Ладимира, их прародительница.
— Была такая, помню, — кивнула богиня. — С веснушками, смеялась бесперечь. Ей палец покажи — она сразу в хохот, аж в животе булькает. Лель ей отчего-то особенно благоволил, они часто по весне вместе в лугах бродили. И?
— Они хотят, чтобы я нашел тот курган, где она покоится, и полил деревце, на нем растущее, водой из Смородины. Нормально, да? Мне в ту сторону смотреть-то жутко, а эти кошелки желают, чтобы я там бродил и курган с деревом искал.