Внезапно что-то изменилось. Размеренный шум сменился взбудораженным, как будто что-то произошло. Что бы ни случилось — хоть какое-то разнообразие.
Разведчик спустился с крыши и наткнулся на целый отряд, разместившийся в их комнате. Наметанный глаз сразу выхватил из толпы лица Такехисы, Ингвара, ковбоя и Эрнандеса, стало быть, Лига Негодяев в сборе.
— Здорово, — приподнял руку в приветственном жесте Кирсан.
Лица повернулись к нему.
— Это Кирсан, — представил его Макс, не открывая глаз, — он пока с нами.
На приветствие ответил только японец, остальные вновь повернулись друг к другу, комнату наполнило негромкое шушуканье.
— Макс, что-то случилось? Я с крыши услыхал, как…
— О да. Стройка началась в нескольких километрах отсюда, в землях варваров, — пояснил Вогель, — более неудачного времени и не придумать…
— Где Святой?
— Внизу, на совещании командиров.
Разведчик пошел вниз, обдумывая, как теперь быть. Стройка началась преждевременно, сейчас звонить бесполезно, а до следующей могут пройти долгие годы. Проклятье.
На первом этаже к тому времени поставили стол в самом центре склада, на нем расстелили от руки начерченную карту, вокруг столпились примерно полтора десятка человек, в том числе и Святой. На расставленных вокруг контейнерах расселось еще человек пятьдесят из слушателей, желающих приобщиться к стратегической мудрости лидеров. Кирсан подпрыгнул, ухватился за край контейнера, на котором было свободное место, подтянулся и уселся наверху. Соседом его оказался высокий, некогда импозантный изящный джентльмен лет пятидесяти. Его фрак местами порвался, основательно запачкался, лаковые туфли подпортились — но облик этого человека все равно сохранял тень былого лоска. Интеллигентность не пропьешь. Даже оружие его — пара длинноствольных револьверов — выбор скорее не прагматика, а эстета.
Кирсан кивком поздоровался и обратил свое внимание на совещание.
— …Я еще раз вам объясняю нормальным русским языком, что ни о каких боевых действиях через пять-шесть суток речи быть не может, — сказал бритоголовый крепыш в российской танкистской форме, — просто потому, что почти все мои люди будут мертвы, а оставшиеся — вусмерть ужратые! Кого колышут людоеды, если вот-вот появится новый, нетронутый город?!
— Глупая широкоглазая свинья! — обругал его желтолицый японский офицер, — у вас в армии хотя бы офицерам объясняют, что такое дисциплина и субординация?! Вот в японской армии каждый будет выполнять приказы, несмотря ни на что! Даже конец войны не в счет, если некому будет отменить приказ — он будет продолжать выполняться до последнего самурая!
— Твоя японская армия состоит, кроме тебя, еще из пяти настоящих сознательных японцев, — одернул узкоглазого широкобородый скандинав в кожаной куртке, джинсах и явно самодельных сапогах 'сделано в десятом веке от рождества Христова', - а все остальные твои бойцы — сброд почище моих берсерков. И да, моим тоже начхать на людоедов. Орды приходят и уходят, а удивительные города из квадратных гор появляются совсем не так часто. Забьем на орду.
Остальные дружно закивали, и тут вмешался Святой:
— Да я с вас всех охреневаю. Неужели вы не понимаете, что если мы не разобьем людоедов, то они тоже ломанутся на стройку, и кроме Теней, нам еще и с ними придется иметь дело. В итоге мы в пролете. Для тупых объясняю по-простому: орду разбить придется, причем сделать это до того, как Наблюдатель наведет на наши сокровища свою порчу! Дошло?
Остальные лидеры принялись ругаться: одни соглашались, другие упирали на то, что людоедов тысячи четыре и разбить их так быстро вряд ли реально. Кирсан поневоле пожалел Игната: с таким сбродом из разных народов, культур и времен найти общий язык задачка еще та.
— Который раз за ними наблюдаю, а удивляться человеческой глупости не перестаю, — вполголоса заметил сосед, — что дикарь тысячелетней давности, что выкормыш высокоразвитой нации — как доходит до низменных инстинктов, так мозги отрубаются у всех одинаково.
— А вы из какого года? — полюбопытствовал Кирсан.
— В тысяча девятьсот восемьдесят шестом преставился. Может, и к лучшему: не дожил до развала Союза нерушимого.
— Соотечественник? — удивился разведчик, — а я-то, глядя на кольты, подумал о диком западе…
— Да бросьте, право слово. Фокусник я. Гипнотизер цирковой. А что револьверы… Ну не идет винтовка к моему костюму. Богуславский Анатолий Юрьевич, — протянул руку тот, — будем знакомы.