— В парадной форме и со всеми орденами я пошел в свой последний бой под Берлином, — отчеканил майор, — и сейчас, когда мне предстоит еще одно важное сражение, я надел их вновь. Я горжусь своими наградами и не намерен снимать их лишь потому, что кому-то из моих бывших врагов они не нравятся. Неприязнь к Гитлеру и нацистскому режиму мне понятна — но какие претензии ко мне? Я солдат. Такой же, как и ты, герр Трофим.
— Ты фашист, увешанный фашистскими побрякушками! — зло сплюнул танкист.
— Я солдат Германии, — с достоинством ответил Дистль, — в национал-социалистической партии не состоял, фашистом не являюсь, и на моей груди — награды за мужество, отвагу и верность моей стране. И пусть знак 'За рукопашный бой' мне вручал лично фюрер — важно, не какого режима эта награда, а за что вручена. Послушай, Трофим. Мы оба с тобой солдаты, сражавшиеся каждый за свою страну и погибшие на той войне. Какое у тебя право судить меня?
— Давай-ка вспомним, кто на кого напал без объявления войны? — недобро прищурился Трофим, — и между прочим, я брал рейхстаг и умер двадцать лет спустя после войны.
— Какая, доннерветтер, разница? На войне нет правых и виноватых, есть только солдаты. Войны начинают вожди, судят их за это историки, но сражаются в войнах солдаты. Я немецкий солдат, и я горд, что воевал за Фатерлянд. Мне не нужна была эта война, но восемь поколений моих предков были солдатами, и у меня не было выбора. До того, как все началось, я уже успел сделать карьеру, жениться и завести детей. Я не хотел ни плантацию на востоке, ни рабов-унтерменьшей. Но мой народ воевал, и я тоже воевал. Я должен был, и горжусь тем, что исполнял этот долг, не запятнав позором свой мундир. И горжусь каждым из своих орденов: все они — доказательства моей доблести.
— Так, хватит! — распорядился Кирсан, — Трофим, Дистль прав. Он был твоим врагом, но и ты был его врагом. Где твое уважение к достойному противнику?
— Твою мать! — выругался танкист, — ты же русский!! За немца вступаешься?!
— Я вступаюсь за справедливость. Меня самого коробит при виде свастики, но что с того?! Бессмысленно спорить, кто прав, кто виноват, потому что все мы находимся в аду! Между грехами немца, советского человека и русского нет разницы. И нас сюда засунули вперемешку в том числе и для того, чтобы мы отравляли и без того жалкое свое существование еще и взаимной ненавистью. Потому — кто прошлое помянет, тому глаз вон, мы собрались тут, чтобы восстать против небес, а не чтобы играть по их правилам!! Мы все — в одной лодке, и чем скорее мы достигнем намеченного результата, тем скорее все это дерьмо закончится!
На несколько секунд в штабе воцарилась тишина, а затем Святой обронил:
— Отлично сказано. На том и порешим.
Вскоре разведка сообщила, что варвары, числом около пяти с половиной тысяч, двигаются к стройке.
— Все по плану, — прокомментировал Кирсан и ткнул пальцем в карту: — если они сделают все, как договаривались, то мы ударим одновременно с двух направлений вот тут и тут. И если предположить, что Теней будет пятнадцать-двадцать тысяч, рассредоточенных по городу равномерно, то на юго-восточном краю начальное соотношение сил будет по меньшей мере два к одному в нашу пользу. Учитывая, что бойцы из Теней совсем не такие хорошие, как строители — размажем и не заметим.
— Я бы не стал делать столь смелых утверждений, — возразил турок, — эти приспешники шайтана весьма быстры и смертоносны, и охотятся стаей, хорошо организованной. А у нас сражаться правильно умеют немногие.
— Вот именно, охотники они хоть куда, — презрительно фыркнул сидящий у стены Макс, — охотиться стаей на малочисленную добычу мастаки, но как только это шакалье встречается с отчаянными бойцами — сразу же садится в лужу. Когда мы с Кирсаном бежали из плена — имели с ними дело, он впервые, я — уже раз двадцатый, наверное. Нас было двое и еще обуза в виде пленницы, и ничего. Конечно, это его заслуга, что мы все трое выбрались целыми, но факт остается фактом. Два бойца, одна пленница, стая Теней. Тени понесли потери и облажались. При равном числе у них нет шансов, и если в городе действительно будет не больше двадцати тысяч строителей — победа у нас в кармане. Сила Теней всегда была в страхе перед ними, в этот раз настал их черед бояться.
— А если еще и орда атакует, как запланировано, — добавил Мартин, — то это вообще будет избиение младенцев. Но я подозреваю, что у нас могут возникнуть осложнения.
Кирсан кивнул:
— Точняк. Как следует из закона Мэрфи, события всегда имеют свойство развиваться в худшую сторону. Первейшая проблема — сами людоеды. Насколько хорошо они сработают в нашей большой команде — тот еще вопрос, и не факт, что они вообще будут с нами работать. Их лидер — на редкость сильная личность, до сих пор не павшая под натиском безумия, но вот остальная толпа… Я полагаю, что идеальным решением будет атаковать независимо от орды, с противоположного от них направления. И тогда, если мы встретимся в центре стройки, уже будет не очень важно, чем эта встреча закончится, потому что Тени будут разгромлены. Но в любом случае, необходимо иметь оружие и против людей тоже, я не исключаю того, что в городе будут каждый сам за себя и нам еще придется и с людоедами сражаться.