— Щупальца головоногих и спиральные вибраторы амбифлексов, — ответил Пилорат, — резко отличаются друг от друга и от плавников, лап и ног позвоночных. Так может быть и с артефактами.
— Во всяком случае, — сказал Тревиз, — я чувствую себя лучше. Поговорите со мной о пустяках, Янов, успокойте мои нервы. Мы очень скоро узнаем, кто нас захватил. Корабль, кажется, неспособен состыковаться с нами, значит, с него перейдут по старомодному тросу — или нас принудят идти по нему — если только нелюди не пользуются какой-нибудь другой системой соединения.
— Корабль большой?
— Не имея возможности воспользоваться корабельным компьютером для определения расстояния радаром, мы не можем определить размер.
Перед «Далекой Звездой» зазмеилась струна троса. Тревиз подытожил:
— Люди там или нелюди, но они пользуются такими же приспособлениями, что и мы. Видимо, ничего, кроме троса, работать здесь не может.
— Можно было бы приспособить трубу, — сказал Пилорат, — или горизонтальную лестницу.
— Это все негибкие вещи. С ними было бы гораздо сложнее. Тут нужны одновременно и гибкость, и прочность.
Трос глухо стукнулся о «Далекую Звезду». Затем последовало обычное скольжение, до тех пор, пока корабли не уравняли скорости. Наконец, трос занял неподвижное положение относительно обоих кораблей.
В корпусе неизвестного корабля появилось отверстие и стало расширяться, как зрачок в глазу.
— Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели, — пробормотал Тревиз.
— Нелюди?
— Не обязательно.
Возникла фигура.
Губы Пилората на секунду сжались, и он разочарованно сказал:
— Плохо. Человек.
— Не обязательно, — снова возразил Тревиз. — Мы видим только то, что у него пять выступающих частей. Это могут быть голова, руки и ноги, а могут и не быть. Подождем!
— Чего?
— Он движется более быстро и плавно, чем должен был бы. А!
— Что?
— Тут какая-то силовая установка. Это не ракетная техника, насколько я могу судить, но и не передвижение при помощи только рук. Но, все-таки, это не обязательно и человек.
Наконец раздался звук контакта. Тревиз сказал:
— Оно входит. У меня возникло желание схватить его, как только оно появится... — он сжал кулаки.
— Я думаю, что вам лучше расслабиться, — заметил Пилорат. — Оно может оказаться сильнее нас. Оно может контролировать наши мысли. Да и на том корабле наверняка есть и другие. Вам стоит подождать, пока мы не узнаем, что нам предстоит.
— Вы с каждой минутой становитесь все более рассудительным, Янов, а я — все менее.
Воздушный люк пришел в движение, и фигура, наконец, появилась внутри корабля.
— Размер нормальный, — пробормотал Пилорат. — Космический скафандр вполне пригоден для человеческого существа.
— Я никогда не видел такого фасона, но он не выпадает из рамок человеческого производства, как мне кажется. Но это еще ни о чем не говорит.
Фигура в космическом скафандре стояла перед ними, подняв верхнюю конечность к округлому шлему, который, если и был сделан из стекла, то был прозрачен лишь с одной стороны. Снаружи ничего не было видно.
Конечность быстро коснулась чего-то, и шлем сразу отделился от костюма.
Его сняли.
Показалось лицо молодой и, бесспорно, очаровательной женщины.
Невыразительное лицо Пилората сделало, что могло, чтобы выглядеть ошеломленным. Он спросил с запинкой:
— Вы — человек?
Брови женщины поднялись, губы недовольно дернулись. Нельзя было с уверенностью сказать, то ли она не поняла незнакомого языка, то ли поняла и удивилась вопросу.
Ее рука быстро пробежала по левой стороне костюма, который тут же раскрылся. Она шагнула из него, и костюм, постояв несколько мгновений пустым, с легким, почти человеческим вздохом упал.
Теперь она выглядела еще моложе. На ней было свободное прозрачное платье до колен: под платьем — минимум прочего, да и то напоминало лишь легкую тень. У нее были маленькие груди, тонкая талия и полные округлые бедра, стройные ноги к лодыжкам изящно сужались. Темные волосы до плеч, большие карие глаза и полные, слегка асимметричные губы.
Она оглядела себя, а затем разрешила недоумение, заметив:
— Разве я не похожа на человека?
Она говорила на Галактическом Стандартном с легкой запинкой, словно старалась произносить слова совершенно правильно. Пилорат поклонился и ответил, слегка улыбнувшись.
— Не спорю, настоящий человек, к тому же — очаровательный.
Женщина развела руки, как бы приглашая осмотреть ее еще лучше.
— Надеюсь на это, джентльмены. Мужчины говорят, что готовы умереть ради тела.
— Я предпочел бы жить ради него, — сказал Пилорат, обнаружив галантность, которой сам удивился.
— Хороший выбор, — торжественно произнесла женщина. — Как только добиваются тела, все вздохи становятся вздохами экстаза.
Она засмеялась, и Пилорат рассмеялся вместе с ней.
Тревиз, хмуро выслушавший этот диалог, резко спросил:
— Сколько вам лет?
Женщина казалась удивленной.
— Двадцать три... джентльмен.
— Зачем вы сюда пришли? Что вам здесь надо?
— Я пришла, чтобы проводить вас на Гею, — ее Галактический Стандарт слегка исказился, гласные стали округляться в дифтонги.
— Нас будет провожать девушка?
Женщина выпрямилась и вдруг стала выглядеть ответственным лицом.
— Я — Гея, как и другие. Это моя работа на станции.
— Ваша? Разве вы одна на борту?
— У меня есть все необходимое, — гордо ответила она.
— И что, сейчас там больше никого нет?
— Меня там нет, джентльмены, но станция не пуста. Там это.
— Это? О чем вы?
— О станции. Это Гея. Она держит ваш корабль.
— Тогда что вы делаете на станции?
— Это моя работа.
Пилорат дернул Тревиза за рукав.
— Голан, — сказал он полушепотом, — не кричите на нее. Она всего лишь девушка. Дайте, я поговорю с ней.