— Прости командир, подвел я тебя… — Сизов отвел взгляд — Я же как лучше хотел.
— А получилось как всегда… — Злость стремительно покидала меня. На кого я ору? Какое я право имею? Смогут ли они в таком состоянии вернутся хотя бы до стартового лагеря? Увижу ли я их ещё? Они и правда сделали что могли, и даже больше… — Ладно, извини меня Карп Фадеевич, это я от страха за вас так разнервничался. Как ты вообще планируешь в таком состоянии вернутся на основную базу? Вот что. Топайте до стартового лагеря, а там несколько дней передохните. Мяса там хватает, припасов достаточно, придёте в себя, и только тогда продолжите идти назад. Не раньше! Инуиты твои может за это время ещё смогут тюленей добыть. И пополняйте припасы на складах, не надо самопожертвованием заниматься! Пошли глянем твоего скалолаза…
Сотрясение и закрытый перелом — ничего смертельного. Укачало попросту Уту в нартах, вот он и выглядит хреново, а оно и понятно, в таком состоянии обычно постельный режим и покой прописывают. Проверив как наложили шину, и приказав Сизову давать пациенту мочегонное, для предотвращения отека головного мозга, я закончил осмотр. Немного разобравшись в ситуации, я слегка успокоился. Должны дойти до стартового лагеря, если новой напасти не случится!
Глава 21
Семнадцатого марта, через два дня после расставания с отрядом Сизова, полюсной отряд нагнал вспомогательные. Проход нового авангарда был остановлен открытыми разводьями, которые не позволяли идти вперёд.
— А если обтянуть нарты брезентом и попробовать вплавь? — Егор Корнеев метался на краю разлива как загнанный в ловушку зверь — У нас есть паруса для саней, можно попробовать.
— Не пори горячку, Егор — Я тоже был не в восторге от задержки — Какие из наших нарт лодки? Потопим весь груз, собак потеряем, да и сами накупаемся в ледяной воде вволю. Тогда точно можно будет поход прекращать, еще и неизвестно, выберемся ли мы потом обратно.
— И что ты предлагаешь Исидор? Просто ждать? — Корнеев в отчаянии запустил кусок спрессованного снега в океан.
— Да, просто ждать или искать обход. — Кивнул я головой — Другого выхода я не вижу. Рисковать людьми и всей экспедицией пытаясь переплыть эту лужу нельзя, я надеюсь, что вскоре её или сожмет течением, или она замерзнет. У нас есть небольшой запас времени, как раз на такой случай. Ждем!
В течении четырех дней мы стояли на месте лагерем, и ждали. В это время группы Корнеева и Куницина безрезультатно искали обходной маршрут, но так и не преуспели. Я уже было отчаялся, хотя и не подавал вида, припасы таяли на глазах, а мы не продвигались вперед ни на метр, когда в ночь на двадцать первое марта, ударили действительно сильные морозы. Ночью столбик термометра опустился до минус пятидесяти пяти градусов по Цельсию.
Даже в иглу было чертовски холодно, внутри температура держалась в районе минус двадцати пяти, и спать нам приходилось урывками, тесно прижавшись друг к другу. Использовать примусы для обогрева всю ночь мы не могли, топливо нужно было экономить на путь до полюса и обратно. Да и с розжигом отопителей были большие проблемы. От мороза керосин становился белым и вязким, и никак не хотел разжигаться, застревая густым желе в иглах примусов. Перед розжигом керосин приходилось греть на спиртовых горелках. Да чего там говорить, замерз даже самогон, которым мы планировали отметить покорения самой северной точки планеты! С этим поделать мы ничего не могли и приходилось просто терпеть.
Но особенно жалко мне было собак, которых было едва видно за паром от их дыхания. Свернувшись в калач и уткнув хвост в морду, они неподвижно лежали в своих снежных норах, сберегая силы и пытаясь согреться. А греться в таких условиях они могли только обильной пищей, которую мы не могли им выделить в достаточном количестве. И если гренландские собаки, которых мы купили у инуитов казалось довольно легко выдерживали эти экстремальные условия, то Маньяк, единственный пес не инуитской породы, сильно страдал. Его спасало только то, что по сложившейся уже традиции он спал отдельно, на моих нартах, охраняя лагерь, и в качестве исключения я устроил ему лежанку из запасной меховой одежды.
И всё же адская стужа сыграла на нашей стороне, в течении ночи и следующего дня полыньи затянуло льдом. Несмотря на мороз и опасность тонкого льда, объединившись в одну группу, двадцать третьего марта мы двинулись вперед.
Люди держались. Я не слышал ни от кого жалоб, они стойко терпели все невзгоды, которые обрушились на нас в эти дни. По моему приказу каждый час мы осматривали друг друга, ища признаки обморожения. Обморозив ногу или руку, любой из нас обрёк бы себя на неминуемую гибель. Надеяться тут стоило только на самих себя, помощи ждать неоткуда. В ту ночь нам впервые пришлось заночевать в платках, на тонком, только что схватившемся льду снега не было, а выпиливать лед для строительства иглу было и долго, и опасно.