Очередное поле торосов встало перед американцами за два дня до предполагаемого достижения полюса. К тому моменту, обессиленные и оголодавшие полярники едва держались на ногах, только Соверс и его личные слуги на удивление были в более-менее приличной физической форме. Мэйсон же и пятый член команды, которого звали Пит, уже едва могли ходить. На этих торосах Пит и остался, а Мэйсон повредил ногу и грудную клетку. Подвёл их Эндрю, не удержавший тяжелые нарты на вершине сломанной льдины, от чего они рухнули прямо на метеоролога и его спутника. Причем, хотя основной удар принял на себя как раз Мэйсон, Питу полозьями саней пробило голову.
— Ты знаешь, что вы обречены — Оказывать пострадавшим помощь никто не спешил, осмотрев их раны, Соверс впервые решил откровенно высказаться о своих намерениях — Со сломанной ногой и ребрами тебе не вернутся назад живым, а Пит уже и так умирает. Вы останетесь здесь.
Мэйсон и сам знал, что больше не жилец, однако ему удалось уговорить Соверса взять его с собой ещё на один дневной переход. Аргументировал он это тем, что хочет умереть на полюсе, до которого осталось всего ничего. При этом Мэйсон упирал на тот факт, что, если бы не он, Рону никогда не удалось бы добраться так далеко, Мэйсон просил начальника экспедиции отдать ему последний долг. И на его удивление, после недолгих колебаний Соверс на это согласился. Бросив бессознательного Пита на месте трагедии, остальные полярники продолжили путь.
Шли они ещё два дня, при этом Мэйсона везли на нартах, однако относились к нему уже как к мертвецу. Никакой еды ему больше не полагалось, ему давали только воду. Соверс вполне цинично поведал умирающему, что тратить драгоценный пеммикан на него больше нецелесообразно. Мэйсон не возражал, зачем? Поменять что-либо он был уже не в силах, а умолять о помощи людей, которые его уже похоронили при жизни, было не в его характере. Зато теперь Мэйсон видел то, что раньше скрывалось от глаз остальных участников экспедиции. Рон, Эндрю и Дрю ели полные рационы питания, и, судя по всему так было на всем протяжении пути. На нартах, управляемых слугами Рона стояли уже вскрытые ящики с пеммиканом, что говорило опытному полярнику о многом.
Шестого апреля Соверс наконец-то объявил, что экспедиция достигла совей цели.
Американцы провели на этой льдине всего лишь сутки. За это время они возвели снежный гурий, сфотографировались, установили ставшую уже лишней большую палатку, и перенесли в неё Мэйсона. Причем когда Соверс составлял композицию для фото, Мэйсона усадили на нарты у подножья гурия, сняв с него кухлянку и обувь, чтобы были видны бинты и повреждения. Мол мы своих не бросаем! Чертов урод…
Переночевав, Соверс и его прихлебатели отправились в обратный путь, не оставив Мэйсону даже крошки еды, и даже слив весь керосин у примуса, который был установлен в палатке. С собой Соверс забрал только все записи Мэйсона, кроме того самого дневника, что я сейчас держу в своих руках. Этот личный дневник Мэйсон носил за пазухой кухлянки, и очевидно Соверс о нем не знал. Ведь если бы он о нем знал, и тем более знал его содержимое, то без сомнений либо забрал бы его с собой, либо уничтожил на месте.
В ночь с шестого на седьмое апреля, Мэйсон сделал свои последние записи в дневнике. Опуская личное, обращение к родственникам и так далее, главное, что он написал, это было обвинение Соверсу, и сомнение Мэйсона в достижении поставленной цели. И если после прочтения большей части написанного в дневнике, я уже знал о преступлениях Рона, то последние рассуждения Мэйсона о выполнении цели экспедиции были для меня ещё одним откровением.
Определением координат группы занимался только Словерс, не доверяя этого никому. Использовал он только секстант, определяя широту и не заморачиваясь с долготой. Но на протяжении последней недели пути солнце скрывали облака, поэтому, по мнению Мэйсона, Соверс не мог провести надежные астрономические обсервации. Да и сам Рон в последних разговорах с Мэйсоном это признавал, однако полагал, что и показания одометров, установленных на его нартах достаточно, для утверждения того, что он достиг Северного полюса. С момента последнего, достаточно точного определения координат, которые были выполнены на восемьдесят восьмом градусе, их группа прошла более двухсот тридцати километров на север, а как известно расстояние между градусами широты составляет сто одиннадцать километров. Мэйсон писал, что Соверс наверняка ошибается. Одно только преодоление поля торосов, должно было увеличить на этом промежутке пути показания одометров в двое, а то и в трое. Нарты постоянно двигались то вверх, то вниз, то в обход льдин, и это только на одном торосовом поле! По мнению Мэйсона, за последние несколько дней пути, несмотря на показания одометров, группа едва ли смогла пройти больше ста — ста пятидесяти километров.