Ёхан обследовал каждый дюйм всех четырех стен, но так и не нашел ничего, чтобы подкрепило его уверенность в себе или понимание ситуации…
- Этого не может быть…
- Смирись! - вновь громыхающий бас ударил по барабанным перепонкам.
Внезапно, может от гудящего голоса, а может от безысходности, Ёхан успокоился. “Если это сон,” - пришла в его голову мысль, которую так легко принять за свою собственную, - “то всё это рано или поздно закончится. А до этого момента, постараюсь действовать в соответствии с обстановкой”.
Эти рассуждения, как по мановению волшебной палочки, выстроили роящиеся в голове мысли в стройные ряды, отметая самые ненужные и панические прочь. Из памяти всплыли слова карлика.
Ёхан еще раз осмотрел комнату, вздохнул и пробормотал:
- “Просунь голову между ног своих и следуй за мной” значит? Ну, вряд-ли от попытки станет хуже...
И парень скрючился в комок, стараясь просунуть голову между ног. Его нельзя было назвать гибким, или ловким, так что потеря равновесия не особо удивила его. Но когда он, перекатившись через спину, наконец открыл зажмуренные невольно глаза, он испытал удивление.
Перед его взором раскинулся странный, будь-то нарисованный пятилетним ребенком, лес, полный прямых, рубленных линий. Гротескно-изумрудная зелень листвы, соседствовала с ровными стволами грязно-коричневого цвета. Иногда, на идеально ровных стволах, встречались идеально ровные ветки, которые всегда росли под прямым углом, перпендикулярно стволу, образуя причудливые геометрические узоры, лесенки, ячейки, сетки. Ярко зеленая трава была настолько ровно подстрижена, что, если бы сосед Ёхана, мистер Брасловски (порядочный педант и перфекционист, между прочим), увидел его идеальность, то издох бы от зависти среди своих навороченных и дорогущих газонокосилок. Нереальности происходящему добавляло небо, пронзительно бирюзовое и абсолютно ясное, по которому медленно, но различимо, ползло огромное оранжевое солнце.
Карлик дремал, хрипло сопя и пуская пузыри, развалившись на траве прямо у ног Ёхана.
Спокойствие, вцепившееся в душу парня в инфернальной комнатке, всё еще давало о себе знать, а потому Ёхан потрогал уснувшего танцора носком кеда и, набрав в легкие воздуха, громко продекламировал:
- Я готов следовать!
Огромный карий глаз приоткрылся и глянул из рыжих зарослей на возмутителя спокойствия. Карлик фыркнул, сел и зло пробормотал:
- У мистера обоссанные штанишки наконец-то опустились яички? Ну пошли, коли готов.
Он встал, неловко орудуя своей деревянной ногой, поправил килт и бодро заковылял в известном только ему направлении.
Поспевать за одноногим коротышкой оказалось на удивление проблематично, хотя Ёхан был в два раза выше его. Пространство сжималось под его весело развивающемся килтом, заставляя бедного Ёхана бежать за ним что есть мочи.
- Подожди, - парень уже почти выплёвывал свои легкие, пытаясь нагнать своего проводника, - я… не успе.. ваю.
Карлик фыркнул, но замедлился, позволяя Ёхану перевести дух.
- Вымахали долговязые, тратят время чтобы преодолеть расстояние, - мрачно бормотал низкорослый шотландец, - а надо то всего лишь тратить расстояние для преодоления времени… Катился бы колобком, понимал бы. Но нет, прямо-ходящие, гордо-вымученные...
Он продолжал бормотать, уводя парня всё глубже в геометрическую чащу…
- Запомни правила, - одноногий внезапно замер и вперил свои карие глазищи в Ёхана, - понимай немецкий, будь ниже, нажми кнопку, мясо храни хорошо спрятанным, но самое главное - никогда не включай свет! Слышишь! Никогда!
Парню только и оставалось, что смиренно кивнуть. Он уже давно плыл по течению монотонно неординарных событий этого момента.
Видимо его странный проводник удовлетворился его вялым кивком, ослепительно улыбнулся, демонстрируя острую нехватку зубов и махнул рукой:
- Покатили, потычем палкой в дохлую собаку. Следуй за мной.
И он исчез, оставив Ёхана трепетать ресницами среди коричневых палок деревьев.
Полученный опыт зря не пропадает, так что парень, обреченно вздохнув, скруючился в форме колобка и сделал кувырок вперед. Это сработало.
Карлик тихонько приплясывал от нетерпения, стуча деревянным протезом по голубой обивки парящего куба, вторя ритму веселенькой мелодии, вырывавшейся из обширных мехов гармоники. Грубый, низкий женский альт, тоскливо рявкал в такт: