Да, «Огонь» – жанровое кино (фильм-катастрофа), рассчитанное на максимально широкую зрительскую аудиторию, как «Экипаж» и другие подобные, в которых человек противостоит стихии. Таких снимают много, далеко не все берут за живое, за большинством наблюдаешь как за компьютерной игрой, а «Огонь» заставил сопереживать, болеть за самых обыкновенных людей, становящихся в критической ситуации необыкновенными.
Спасибо актёрам, режиссёру Алексею Нужному и сценаристам Николаю Куликову (за его плечами «Легенда № 17», «Движение вверх», «Экипаж» и многие другие удачные ленты), Константину Майеру и всем, кто принимал участие в создании этой. Она о любви – отцовской и материнской, мужской и женской – человеческой. И настоящих ценностях, а не о тех, что навязываются нам последние годы.
Например, героя того же Хабенского в недавней премьере Анны Меликян «Трое», благополучного шоумена, неизвестно от чего страдающего, любят две замечательные женщины, а он – никого, мучается сам, мучает других и норовит утопиться. А в шикарном триллере «Мажор», где никто ни от чего не мучается, поражает не мужество борцов с наркотрафиком, а количество разбитых автомобилей, расстрелянных человеческих тел, удаль подонков и коварство генерала ФСКН.
Подобные «Огню», мужественные, мобилизующие на преодоление бед и бедствий фильмы можно и нужно снимать. Особенно сейчас, когда информационная война грозит перейти в реальные боевые действия. И не только о космонавтах, спортсменах и спецслужбах, а о простых людях – не знаменитых, но важных для жизни профессий. И хорошо, что «Огонь» пользуется успехом, в том числе и в первую очередь у молодёжи.
20.01.21
Отменённый аборт
До чего Серебренникова довели снулые «Петровы»
Что в сердцах не взбредёт в голову: «Провались ты пропадом» или «Я убью тебя», – но когда больные мысли при экранизации реализуются буквально, когда, например, мать перерезает горло собственному сыну, то становится не по себе.
Полоумный пассажир из романа митингует в троллейбусе, требует казни олигархов и продавшихся им правителей, в связи с чем гриппозному герою на мгновение чудится расстрел Ельцина и Росселя, а что мы видим в фильме? Движение останавливается, дорогу перегораживает тюремная машина, и пассажиры смотрят, как из неё выводят и натурально ставят к стенке, правда, не Ельцина с Росселем, но всё же явно больших чиновников и чиновниц, и их, растерянных и несчастных, реально расстреливают омоновцы. Страшновато, когда сказанное впроброс или лишь мелькнувшее в мозгу становится реальностью. А уж когда авторы шалят с Эросом и Танатосом…
Роман уральского писателя Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», привлёкший к себе повышенное внимание и критики, и публики, расцвечен неожиданными метафорами и фантасмагорическими подробностями, часто даже не совсем понятно, где сны или бред больного, а где явь. Кирилл Серебренников с романом обходится на удивление рачительно. Но, переводя текст в кинематографические образы, он идёт до конца. Иногда в прямом смысле. К примеру, героиня вместе с нами видит в молодёжной компании человека, который ей нравится, и вдруг он ненадолго становится абсолютно голым, да ещё с большущим «прибором». Потом в другой сцене мы видим того же персонажа среди одетых людей вдруг опять раздетым, но уже с «прибором» обыкновенных размеров. Получилась «мощная» метафора: столкновение, так сказать, грёз любви, когда женщина ещё только мечтает о рандеву, с разочаровывающей реальностью. Кстати, с чего и зачем в кинематографе завелась манера раздевать мужчин? Женщин в кино обнажают издавна, и это иногда бывает крайне уместно и потрясающе красиво, а вот мужчин… Зачем? Очень мешает, отвлекает детородный орган. Возникает чувство неловкости. В первую очередь за артиста. Не все же прирождённые эксгибиционисты, драматического актёра таким образом опускают до уровня специальных мужских журналов, где оценивается не игра, не талант, а физиология. Впрочем, оставим тему органов в творчестве Серебренникова киноведам и вернёмся к фильму. Режиссёр заставляет нас смотреть на происходящее глазами то психически больной женщины, то мужчины, замученного гриппом и похмельем, ненавидящего себя и всё вокруг. При чтении – более объёмная картина – глазами автора, а он, судя по роману, хоть и большой либерал, но всё же немного сочувствует своим непутёвым героям, да и сам не далеко от них ушёл. Режиссёр же, как кажется поначалу, на персонажей смотрит свысока – как на диковинных зверьков.