Сука. Ну сука ведь? – подумал Максим, осознав всю жопу ситуации.
***
Кириллов стоял на пустыре, поросшем травой по пояс и борщевиком с толстенными стеблями, никак не меньше двух метров высотой, увенчанными гигантскими белыми зонтиками цветков. Сверху жарило полуденное солнце. Под босыми ногами, утопающими в пыли проселочной дороги, валялся армейский вещмешок. Над ухом противно жужжал комар. Кириллов попытался его прихлопнуть, но лишь заработал звон справа по борту.
Он обернулся. Узкая пыльная дорога уходила, петляя, на несколько сотен метров и терялась, ныряя за невысокий холм. Впереди же виднелись приземистые деревенские домики с кривыми и годами некрашеными заборами из деревянного «редкокола». «Частоколом» это язык назвать не поворачивался.
Покосившийся, ржавый дорожный знак не то приглашал, не то пугал названием местного населенного пункта. Лютые Болоты.
- Отличное название, сказать нечего, - себе под нос пробубнил Кириллов, совершив еще одну безуспешную попытку убить надоедающее насекомое.
Он поднял из пыли рюкзак и настолько бодро, насколько позволяли босым ногам мелкие и редкие, но острые камни, зашагал вперед.
Высоко на безоблачном полотне неба четыре параллельных прямых реверсивного следа живописал самолет.
- Горбатый, - меланхолично, на распев произнес Кириллов, безошибочно определив модель лайнера. И сразу в голове возникла сцена захвата «Черной кошки» силами оперативников МУРа и булочная в Сокольниках. Кириллов помотал головой, прогоняя непрошеную ассоциацию и приставучего комара.
Домики приближались, стал слышен лай одинокой собаки под аккомпанемент гусиного гогота. Гусей, судя по всему, было много. И орали они во все свое гусиное горло.
- Ненавижу гусей, - почему-то подумалось Кириллову.
Идти босиком становилось все труднее. То и дело, в пыли попадались колючки и осколки битого секла. Комара все-таки получилось прихлопнуть. На руке осталось кровавое пятно.
- Как я вообще сюда дошел? – думал Кириллов.
- А откуда я иду? И зачем? – вопросов много, а ответы искать в чертогах разума совсем не хотелось. - Лучше пока себя ни о чем не спрашивать.Есть дорога, значит, надо идти. – Кириллов вытер ладонь о джинсы с криво обрезанными ниже колена штанинами и зашагал дальше.
Деревня приблизилась еще на несколько метров, когда Кириллов остановился, увидев что-то в придорожной траве. Он наклонился, подхватив с земли кусок черной резины, отряхнул пыль и прочитал почти стертую надпись, выдавленную на изделии машинным способом. «Сланцы».
- Тапок, - безошибочно определил Кириллов. В голове всплыла шутка про Человека-паука, но он снова замотал головой, прогоняя неуместные сейчас мысли.
Хмыкнув, он нацепил находку на правую ногу, огляделся.
Второй тапок искать долго не пришлось. Он валялся в кустах неподалеку. Разжившись какой-никакой обувью, Кириллов подумал, что Болоты, быть может, не такие уж и Лютые.
Пыльный, обутый и меланхолично улыбающийся Кириллов вошел в деревню.
У крыльца ближайшего дома сидела большая собака.
- Добрая, - с надежной на свою безошибочность подумал Кириллов. Ассоциаций в этот раз никаких не случилось.
Лохмы грязной шерсти свисали до самой земли. Длинный хвост медленно разгонял пыль позади. Собака по-птичьи наклонила голову и смотрела на Кириллова одним глазом. Второй был скрыт клоком свисающей с головы шерсти.
- Привет, блохастый, - Кириллов махнул рукой, пытаясь вспомнить, есть ли в рюкзаке что-нибудь съестное. – А гуси тоже тут? Ненавижу гусей. -Пес в ответ зарычал, немного обнажив желтые зубы.
- Ну-ну. Тихо ты, - бегать от собаки сейчас точно не входило в его планы.
А какой, собственно, план? – подумал он.
На улице, судя по всему, единственной в этой деревне, никого не было. Несколько раз Кириллову мерещились лица, будто призраки, утонувшие в Лютых Болотах грязных окон. В тех немногих, которые остались не закрыты растрескавшимися, кривыми ставнями с многочисленными слоями облупленной краски. Лица были разными. Чаще молодыми, все как один знакомыми. Напарник Рома. А вон – строгий бригадир Макс. Алена «из бизнеса» и Маша – «старшая в экономе». Неизменно вместе выглянули из-за засохшей на подоконнике герани Нинка и Ленка.
- Глюки, – решительно подумал Кириллов.
Гуси появились внезапно, сразу со всех сторон. Громко гогоча, они медленно обступали Кириллова, приближаясь.
- Тоже глюки? – не столь решительно подумал Кириллов.
Не рискнув проверить, он ускорил шаг.
- Ненавижу гусей, – в который раз повторил Кириллов.
Через несколько домов он снова увидел лицо в окне. И был готов поклясться, что это было усатое лицо Николая Петровича. Зеркальные очки блеснули на солнце, и призрак исчез.