Вокруг трупы. Целые и разорванные на части тела в обгорелой одежде и без нее, присыпанные песком, обсиженные мелкими насекомыми. Сильный бриз, несущий с моря солоноватый аромат саргассов был не в силах сдуть приторный, тяжелый запах начинающегося на жарком солнце разложения.
Леха рассматривал разыгравшуюся на берегу трагедию.
Здоровенный краб тащит женскую кисть. Роняет, подхватывает и снова упирается. Ему тяжело. Французский маникюр оставляет борозды на песке.
Леха сдавил голову руками, в попытке унять накатившую мигрень.
Несколько чаек собрались в одном месте. Противно крича, они кидались друг на друга, подпрыгивая и молотя по воздуху крыльями. Более проворные, отбиваясь от остальных, умудрялись иногда клюнуть что-то белесое, что явилось предметом спора. Кириллов никак не мог рассмотреть, что это было. Но драка, так азартно разгоревшаяся, резко прекратилась - небольшая игуана с высоким гребнем от головы до кончика хвоста, расшвыривая песок, выскочила из-под сухой пальмовой ветви. В миг распугав птиц, она потянула в сторону джунглей тело за крохотную ножку. Маленькое тело без головы. Спазм снова подкатил к горлу, и Леху стошнило бы, останься в желудке хоть что-нибудь.
Жирная, как жопа его начальницы из офиса в Подмосковье, чайка уселась у коленей Кириллова и внимательно оценивала возможность чем-нибудь поживиться.
- Точно Громова, - произнес вслух Леха. – Пшла, падла! – прокричав срывающимся голосом, он швырнул в чайку горсть песка.
Птица отлетела в сторону, посмотрев на обидчика с укором, и совсем по-человечески взвизгнула, подняв правое крыло. «Кириллов, минус пятьдесят процентов премии», - услышал в этом крике Леха.
Он уперся лбом в мягкий песок. Сил больше не осталось. Хотелось плакать, но слез не было. Его трясло, и сдавленный стон из опустошенной груди через пересохшую глотку вырвался соло под аккомпанемент птичьего гомона и шипения морского прибоя.
Отползая в сторону, он сыпал проклятьями. Досталось и приставучему песку, и жаркому солнцу, и травмированной шее, и другу, который уговорил пройти собеседование в авиакомпанию, и начальнице, что все время находила повод прилюдно унижать работников, словно они виноваты в ее климаксе. Командиру, что свысока смотрел на всех сквозь зеркальные очки, а сам, Кириллов не сомневался, обосрался и погубил самолет. Конструкторам Боинга, гусям из недавнего сна, деду в деревянном ящике в багажном отсеке, неясно, зачем он его вообще вспомнил. А еще, конечно, бригаде, что, по всей вероятности, погибли и оставили его одного.
Лишь уйдя на несколько десятков метров в сторону, Леха успокоился. Он зашел в воду, прохлада принесла облегчение, расслабила усталое и разбитое тело.
В двадцатый раз Кириллов осмотрел себя –царапины, ссадины и кровоподтеки. И еще, конечно, шея. Но на этом все.
- Как так-то, блядь? – в двадцать первый раз изумился он тому, что остался жив.
Еще несколько минут понадобилось, чтобы к Кириллову вернулась способность рассуждать.
- Остров необитаем.
- А с чего вдруг это остров?
- А что еще это может быть? Остров. Точно остров. К бабке не ходи.
- А почему необитаем?
- А разговаривать с самим собой вслух, это нормально?
- Так никто не слышит же…
- Ну да… Так, а почему необитаем?
- Упали часов двенадцать назад, где все?
- Точно! При том, что зрелище ночью было огненным. Со спецэффектами, блэк-джеком и в три дэ.
Кириллов нырнул и несколько секунд просидел под водой, остужая голову, пытаясь вообразить, как с земли выглядело падение горящего самолета.
- Ну хорошо. А как такой пляж упустили? – голова снова показалась над водой. - Тут же рай, а мы в капитализме. Где гостиницы плотным строем?
- Сильная сейсмическая активность или нет источника пресной воды. Или и то, и другое, - услужливо подсказала логика. – Или вулкан действующий. Но это сомнительно, - Кириллов, прищурившись, осмотрел абсолютно пустое небо.
- Возможно. Значит надо раздобыть воду и еду, - продолжал бормотать вслух Кириллов. - Это раз. Соорудить укрытие на ночь. Это два. Хотя нет, - он задумался, - номер два – это радиомаяк. Поспать можно и на пляже, благо тряпок высыпало из самолета в избытке. А маяк нужно найти и активировать. Иначе искать будут бак’тун. - Леха почему-то вспомнил термин, значение которого ему разъяснял пожилой пассажир Юрий Валентинович.
Бродить вдоль береговой линии в надежде на то, что стационарный аварийный передатчик сработал как положено и активировался при падении, Кириллову виделось бессмысленным. Да и засекут ли спутники сигнал со дна, где он, по-видимому, остался вместе с хвостом самолета - неясно. Искать надо маленький маяк. Переносной. Один такой тоже был в хвосте, а это значит, придется идти в джунгли, искать второй, что по схеме крепился в носовой части самолета.