- Нет, свинины в этом нет.
- Нет, рыба не кошерная.
- Да, вкусно, приятного аппетита.
- Лимон в кофе? Моветон, но Ваше дело.
- Сок березовый? Есть, но с мякотью.
Бритый на лысо мужчина спортивного телосложения и обще-брутальной наружности рассказывал соседке что-то про дайвинг без акваланга, нейтральную плавучесть и опасность гипервентиляции. Даме было очень интересно. Иначе быть не могло, ведь она слушала с открытым ртом. Горящих глаз она не сводила с его тренированного торса под облегающей футболкой. Ее полновесная «четверочка» под воздействием томных попыток добиться той самой гипервентиляции почти вывалилась из декольте. А практически отсутствующая длина юбки подала Роме идею заключить пари. Целью было угадать модель интимной прически.
Леха поставил на бразильское бикини и проиграл.
- Прошу прощения, - Леха слегка толкнул локтем лысого дайвера, присев в проходе у кресла, попутно обнаружив буйные заросли Амазонских джунглей, выглядывающие из-под юбки его соседки. С мастерством карманника он вложил в руку мужчины фольгированный квадратик «Контекс». – Там свободно. – Он подмигнул и кивнул в сторону туалета.
Мужчина кивнул в ответ и покраснел.
- Не забудьте потом отблагодарить, - Леха улыбался самой невинной улыбкой, на какую только был способен.
Когда парочка скрылась в хвостовом туалете Леха увидел взволнованное лицо Максима, выглядывающего из-за шторки в начале «эконома».
И тут в самолет ударила молния. Затем еще и еще.
Стажер Леха Кириллов открыл глаза.
Он вспомнил все. Снопы фиолетовых искр, срывающихся с крыла за иллюминатором после каждого удара молнии, крики напуганных пассажиров, сильную болтанку и летающие по салону вещи. Команды командира «занять свои места» и «бригадир в кабину», прозвучавшие по громкой связи и напугавшие пассажиров еще больше. Панику в глазах Ромы и грохот из туалетной комнаты в хвосте.
Вода уже доставала до груди. Леха, собрав последние силы, отполз-таки дальше на берег. Он еще раз посмотрел на небо и отключился.
Северная оконечность полуострова Юкатан. 15.07.1479 (11.12.18.14.15, 10 Мен, 8 Кумху).
Элой тонул долгие удары сердца, но хшо’ок не возвращалась. Воздуха в груди больше нет, а значит до поверхности ему все равно не добраться. Элой обреченно отдался во власть песни демонов подводного мира. Хшо’ок добьет его, избавив от мучительного утопления. От этой мысли стало спокойно и тепло. Даже боль немного отступила. Но хшо’ок не появлялась.
Спина коснулась песчаного дна. И в тот же миг его окутало бело-голубое сияние, а тело пронзила молния, как мачту отца, когда Ра’ау задержался в море, и его настигла гроза.
Вот он какой. Поцелуй демона. Так приходит К’ими – Бог Смерти, забирая к себе после удара жреческого кинжала.
Но когда боль снова отступила, Элой был жив. Сияние никуда не делось. Оно разогнало мрак вокруг, так что видно было на многие сийко вокруг, как у самой поверхности. Море оказалось совсем не мрачным и безжизненным. Прямо над Элоем причудливые пируэты выписывали стайкой десятки ярких рыбешек. Чуть поодаль большая черепаха, с заросшим водорослями панцирем, размеренно гребла старыми, покрытыми коростой и шрамами, ластами. По дну сновали крабы, медленно шевелили лучами огромные морские звезды.
Ххшо’ок дрейфовала тут же, видимо, попав в небольшое струйное течение, кверху брюхом. Острога, все еще торчащая из основания спинного плавника, чертила на песке неровную линию. Древко короткого копья выглядывало из пасти, а широкий костяной наконечник вышел из головы ровно посередине, на ширину ладони выше глаз.
Элой с трудом перевернулся в поисках столь необычного под водой источника света. Из песка выглядывал кусок камня, похожий на те, из которых жрецы вытачивали острейшие кинжалы, а потом окропляли их кровью в угоду Богам. Только этот, похоже, был прозрачен, как слезы сестры, пролитые в день, когда отец не вернулся из моря. А еще он светился бело-голубым сиянием. Этому стоило бы удивиться, но рыбак слишком устал и был почти мертв, чтобы хоть немного удивляться.
Элой стал копать. Он работал руками, разгребая песок, камни и осколки мертвых кораллов. Чем больше он копал, тем сильнее становилось загадочное сияние. Наконец он извлек камень из песка. Пустыми глазницами на него смотрел прозрачный человеческий череп. Абсолютно гладкий и очень холодный на ощупь. Как кожа сестры, на следующий день после того, как отец кало’о’мте выбрал ее в дар Богам на праздник урожая.
Стоило Элою взять камень в руки, как тот перестал изливать сияние. И еще несколько мгновений понадобилось юноше, чтобы осознать, что с исчезновением света не вернулся мрак морской глубины. Элой видел ясно и четко, как утром на берегу, когда готовил лодку к отплытию. А еще он точно так же, как утром на берегу… дышал. Словно у него отрасли жабры хшо’ок. Соленая вода вливалась в ноздри, наполняла грудь и выливалась обратно через рот. Этому стоило бы удивиться, но Элой слишком устал и был невероятным образом жив, чтобы хоть немного удивляться.