Секретарь заметил на лбу у Липпинкотта испарину и расслышал отданный свистящим шепотом приказ:
– Джеральд, сядьте между ними и мной!
Определенно нервное расстройство! – подумал о боссе секретарь. Если он прав, Лэму Липпинкотту не миновать дурдома.
Японцы сидели смирно и улыбались, пока секретарь не уселся. Тот поставил кресло между Липпинкоттом и столом под таким углом, чтобы можно было видеть одновременно и японцев, и босса. Теперь Липпинкотт потел, как марафонец, и затравленно переводил взгляд с одной желтой физиономии на другую. Наверное, кого-то ищет, подумал секретарь.
Липпинкотт открыл рот, по каждое слово давалось ему мучительно.
– Вы знаете, зачем мы собрались здесь, господа, – начал он, делая длительные паузы между словами.
Четырнадцать голов согласно кивнули.
– Президент желает, чтобы компании Липпинкоттов, действуя через посредничество ваших компаний, развили торговлю с Красным Китаем, что будет способствовать росту нашего торгового оборота и укреплению доллара. Такова позиция президента.
Дружный кивок.
– Я знаю, что вам, желтым бесенятам, нельзя доверять, – выпалил Липпинкотт. – Думаете, я забыл про Пирл-Харбор?
Секретарь в ужасе посмотрел сначала на Липпинкотта, потом на его аудиторию. Японцы были ошеломлены. Послышался возмущенный ропот.
– Не смейте возражать, варвары-недомерки! – прикрикнул Липпинкотт. – Я знаю вам цену! Вы только и помышляете, как бы застать нас врасплох и обвести вокруг пальца. Когда вы споетесь с китаезами, то быстро сообразите, как драть с нас три шкуры.
Липпинкотт с такой силой впился в ручки кресла, что у него побелели костяшки пальцев.
Марико Какирано вскочил.
– Мистер Липпинкотт, я протестую!
Липпинкотт обмяк.
– Предупреждаю, держитесь от меня подальше. Не подходите! – Он съежился, как ребенок, ожидающий взбучки.
– Вы не имеете права! – пискнул Какирано.
Остальные тринадцать бизнесменов тоже повскакали с мест. Некоторые были разгневаны, но большинство испытывали изумление или смущение. Прежде чем Какирано снова раскрыл рот, Лэм Липпинкотт вскочил и выбросил вперед руки, словно готовясь отразить атаку четырнадцати противников.
– Не смейте, желтокожие дьяволы! Я знаю, вам подавай мое мясо, мои кости! Не выйдет!
Секретарь встал. Липпинкотт размахивал руками, словно борясь с воображаемыми насекомыми, перешедшими в атаку.
– Сэр, – заикнулся было секретарь, – не лучше бы нам...
Липпинкотт не дал ему договорить: он заехал ему по физиономии, заставив рухнуть на кресло.
– И ты туда же? Ты заодно с этими стервятниками?
Марико Какирано с омерзением покачал головой и оглядел соотечественников. Заручившись их одобрением, он направился к двери. Остальные потянулись за ним, образовав безупречную цепочку.
– Все на одного? Не выйдет! – крикнул Липпинкотт и хотел было кинуться наутек, но зацепился ногой за секретарское кресло, опрокинув Джеральда на ковер.
Тот, придя в себя, увидел, как его босс прошибает головой оконное стекло и, раскинув руки, наподобие лебединых крыльев, устремляется в полет. От тротуара его отделяло шесть этажей.
Лэм Липпинкотт погиб не просто так. Он упал на троих пожилых японцев. Все четверо умерли на месте.
Проведя тщательное расследование, токийская полиция пришла к выводу, что произошел трагический несчастный случай.
В тот же день, ближе к вечеру, в кабинете доктора Елены Гладстоун, директора лаборатории «Лайфлайн», зазвонил телефон. Это был не обыкновенный звонок, а особый сигнал. Прежде чем поднять трубку, доктор Гладстоун надавила под столом на специальную кнопку, заблокировав дверь.
– Да, – произнесла она и выслушала доклад о печальной участи Лэма Липпинкотта.
– Как неприятно! – посетовала она.
– Его смерть не входила в наши планы, – сказал голос в трубке.
– Предугадать реакцию невозможно, – ответила она. – Мы еще не вышли из стадии эксперимента.
– Подобное не должно повториться, – приказал голос.
– Не повторится, – пообещала доктор Гладстоун и повесила трубку, после чего, доверяя дверным замкам, от души расхохоталась.
В 25 милях к северу от манхэттенского кабинета доктора Гладстоун зазвенел еще один телефон. Доктор Харолд В. Смит, глава тайной организации КЮРЕ, вынул трубку из нижнего ящика стола и сел так, чтобы видеть в окно, непроницаемое для взглядов снаружи, волны залива Лонг-Айленд.