Нашарила, расстегнула, с облегчением выдернула лифчик из-под себя — все дышать легче.
— Ты с ума сошла! — таращит на нее глаза Ленка. — Ты еще плавки сними.
Ни слова не сказав, по-прежнему уткнувшись в книгу, Жанка снимает и плавки.
Ленка испуганно оглядывается, будто сама разделась и кто-то подсмотреть может.
— Ох, и отчаянная ты, Жанка!
— Да кто тебя съест тут?
— Ну мало ли… — все еще оглядывается и прислушивается Ленка. Но вокруг все тихо, лишь коровы шумят в кустах, спасаясь от оводов, да в верховьях Ключевой стрекочет косилка отца. — Ну, как твоя Керри поживает? — успокаивается наконец она.
— О-о… хорошо поживает, — вновь загорается Жанка. — Керри знаменитостью заделалась, артисткой большой… Все мужики перед ней на колени встают, ручки целуют. А публика цветами забрасывает. Вот какой Керри стала! — Жанка уж не читает, а отрешенно смотрит перед собой, в даль какую-то, невидимую и манящую. — Я тоже к зиме в город подамся, — неожиданно сообщает она, — вот в августе получу паспорт и подамся. Чего я не видела здесь…
— Да ты что? — затаивает Ленка дыхание. — Ты в своем ли уме-то?
— В своем.
— Нет, ты ненормальная, Жанка… ей-богу, — убежденно уверяет Ленка. — В город она собралась. А кто за тебя учиться будет?
— Учись, если хочешь… А мне надоело среди вас, малолеток, болтаться.
— Кто ж тебя заставляет по два года в классах сидеть?
— Никто не заставляет, — спокойно признается Жанка, — вот я и умотаю от вас.
Ленка растерянно глядит на Жанку, изумленная ее необычной спокойной решимостью.
— Так, ладно… — настраивается и она решительно. — И что ты будешь в городе делать? Сейчас даже в деревне с шестью-то классами никуда…
— У-у, — насмешливо тянет Жанка, — в городе на всех место найдется, и для неучей, и для умных шибко.
— Ну скажи, скажи мне, — напирает Ленка, — ну куда ты, к примеру, можешь устроиться?
— А в домработницы хотя бы, в няньки к кому-нибудь.
— Куда, куда?.. В няньки, говоришь? — И Ленка, не в силах удержаться от смеха, зажимает ладонью рот.
— Чего ты фырскаешь, чего фырскаешь? — зло одергивает ее Жанка. — Да, в домработницы, в няньки… Найду какую-нибудь подходящую, хорошую семейку… ну, какого-нибудь профессора, положим, у коего жена белоручка, не хочет ничего делать… Пеленки стирать буду, в магазин бегать, и никаких классов кончать не надо.
Ошарашенная такой буйной фантазией, Ленка и слова возразить не может.
А Жанка, мечтательно улыбаясь, продолжает:
— А у профессора будет, конечно, сынок взрослый… интересный такой, представительный! Ну, я его, само собой, влюблю в себя. Он у меня живо покой потеряет, ночами не будет спать… Только я баловать его больно-то не стану — замуж, скажу, и все тут, а потом уж всякие там поцелуйчики да обнимчики… Ну, он помыкается, помыкается, и возьмет, а куда денешься… любовь — это тебе не шуточки. Он у меня тоже будет большим ученым. Знаешь, сколько ученые получают?
— Сколько? — машинально, как завороженная, спрашивает Ленка.
— Тысячу, а то и боле! — брякает наобум Жанка. — Все себе из одежки заведу, все у меня будет: и шубка норковая, и сапожки французские, и на голове что-нибудь не последнее… Как куколка разоденусь!
— Постой-ка, постой, — очухивается в конце концов Ленка. — Ведь чтобы стать женой ученого, надо и самой хоть немного соображать.
— Вот я и соображаю…
В это время одна из коровенок жалобно и протяжно замычала, высунув голову из кустов, словно пожаловалась девчонкам: гоните, мол, нас домой скорее, спасу уж никакого нет, совсем, мол, зажрали оводы.
— Куда… куда навострились! — Ленка, вооружившись вицей, кидается к кустам. Корова тотчас утягивает голову. — Смотри у меня! — грозит Ленка и возвращается обратно. — Че ты соображаешь?
— А как легче захомутать кого-то… С мужиками нельзя слабинку давать, — авторитетно поучает Жанка, — он тебе живо сорвется и ищи ветра в поле.
— Прямо уж… и захомутать. Разве как-то нельзя иначе?
— Вот ты и действуй иначе, а я по-своему буду… смотри какая я! — Жанка стремительно вскакивает и бежит, играя незагоревшими ягодицами. Она с наслаждением ползает, ворочается в мелкой речке. Ленка откровенно любуется Жанкой, забыв, что ей и самой хочется купаться.
А на берег Жанка выходит манерно, не спеша, как бы предлагая по-настоящему оценить себя, — нисколечко не боится, нисколечко не стесняется.
— Ты, конечно, красивая, Жанка, — говорит Ленка, — но все-таки тебе, знаешь, что не хватает?
— Что?
— Ну чего-то такого, — Ленка показывает пальцами, будто вьет пряжу.