Этим субботним вечером Хит надрался в доску. Совсем как его старик. Не хватает только какой-нибудь шлюшки под боком, и тогда он окончательно станет пресловутым яблочком от яблони. По размышлении можно с уверенностью сказать, что старик гордился бы им, потому что пару часов назад Хит вволю поиздевался над женщиной, пусть не физически, а морально, зато уж измолотил ее на совесть. Впрочем, и она в долгу не осталась. Ударила его в самое больное место.
Свалившись в постель где-то на рассвете, он продолжал жалеть, что не сказал ей о любви. Не произнес тех слов, которые она желала слышать. Но лгать Аннабел не мог. Слишком много она для него значила.
Проснулся он только днем в воскресенье, поплелся под душ и сунул раскалывавшуюся голову под воду. Ему следовало бы сейчас сидеть на «Солджер-Филд» вместе с родными Шона, но вместо этого он вышел из ванной, натянул халат, отправился на кухню и потянулся к кофейнику. Он не позвонил ни одному клиенту с пожеланиями удачи, ну и плевать!
Хит вытащил из буфета кружку и попытался подогреть в себе негодование против Аннабел. Она обидела его. Расстроила его планы, и это ему не нравилось. Черт возьми, он предусмотрел все. Их жизнь. Будущее. Почему она не захотела ему довериться?! Почему ей так хотелось услышать кучу бессмысленного вздора? Дела говорят громче слов, и, женившись на ней, он показал бы, насколько она ему небезразлична.
Хит проглотил пару таблеток аспирина и поковылял вниз в дорогую, едва обставленную телевизионную комнату, чтобы посмотреть несколько матчей. Он не оделся, не побрился, не позавтракал, и опять же плевать!
Принимаясь переключать спортивные каналы, он вспоминал, как ее семейка набросилась на него, когда Аннабел убежала. Как стая пираний.
— Что за игру вы ведете, Чампьон?
— Так вы любите ее или нет?
— Никто не смеет обидеть Аннабел и выйти при этом сухим из воды!
Даже Кэндис внесла свою лепту:
— Уверена, что вы довели ее до слез, а она терпеть не может, когда лицо идет красными пятнами!
Общий итог подвел Чет:
— Вам лучше уйти, сэр.
Остаток дня и полночи воскресенья Хит смотрел игры, не вникая ни в одну. И ни разу не ответил на звонки, но поскольку не хотел, чтобы кто-то вызвал полицию, заставил себя выдержать разговор с Боди, объяснив, что подхватил грипп, после чего поднялся наверх и вытащил пакет с чипсами. На вкус настоящие опилки.
Тогда Хит захватил новую бутылку виски и уселся в одинокое кресло в гостиной.
Его идеальный план лежал в развалинах. Всего за одну кошмарную ночь он потерял жену, любовницу, друга, и все в одном лице.
Длинная темная тень трейлерного парка «Бо Виста» наползла на него.
Порция провела воскресенье, запершись в квартире, с прижатым к уху телефоном, но попытки разыскать Хита оказались безуспешными. Наконец она дозвонилась до его секретаря и пообещала уик-энд на курорте, если та сможет обнаружить местонахождение хозяина. Женщина перезвонила только в начале двенадцатого ночи.
— Болен и сидит дома.
Порции смертельно захотелось назвать это имя.
— Боди с ним разговаривал?
— Именно так мы и узнали, что он болен.
— Значит… Боди к нему заезжал?
— Нет. Он как раз возвращается из Техаса.
Порция попрощалась, морщась от боли в сердце, но сдаваться не собиралась. Она ни на секунду не поверила в болезнь Хита и поэтому немедленно набрала его номер. Но у Хита работала голосовая почта. Порция попыталась еще раз, но он упорно не отвечал. Порция снова коснулась щеки. Как она могла сделать это?
Скорее, как могла этого не сделать?
Порция бросилась в спальню и принялась рыться в ящиках комода, пока не нашла самый большой шарф от «Гермеса». И все же продолжала колебаться. Подошла к окну, посмотрела в темноту…
Черт с ним!
Хит задремал под Уилли Нельсона. Разбудил его звонок в дверь. Он проигнорировал помеху, но звонок не унимался.
Наконец у Хита заболели уши. Пришлось сдаться. Он вышел в коридор, схватил брошенные там кроссовки и швырнул в дверь.
— Проваливай! — завопил он, после чего вернулся в пустую гостиную за стаканом виски. Резкий стук в окно заставил его обернуться… и уставиться в глаза адского видения. — Мать твою.
Стакан полетел на пол и с грохотом разбился. Виски выплеснулось на босые ноги.
— Какого…
Лицо из ночных кошмаров расплылось в улыбке.
— Откройте чертову дверь!
— Порция?!
Он осторожно переступил через разбитое стекло, подошел ближе, но увидел только гнувшиеся от ветра кусты под окном. И, не в силах понять, кому принадлежит это темное, почти нечеловеческое лицо, лишенное всех привычных черт, если не считать огромных неподвижных глаз, вернулся в фойе и распахнул дверь. На крыльце никого не было.
Из-за кустов послышалось громкое шипение:
— Подойдите сюда.
— Ни за что. Я читал Стивена Кинга. Это вы подойдите.
— Не могу.
— Я с места не стронусь. Прошло несколько секунд.
— Ладно, — согласилась она, — только отвернитесь.
— Договорились, — кивнул он, не шевелясь.
Порция нехотя выступила на тропинку. Голова была замотана очень дорогим шарфом. Длинное черное пальто скрывало фигуру. Лоб она прикрывала ладонью.
— Вы смотрите?
— Конечно, смотрю. Или я, по-вашему, псих? Она нерешительно опустила руку.
Господи, да она синяя! Синее лицо, синяя шея. Не слабый, бледный оттенок, а яркий, можно сказать, полнокровный небесный цвет. Только белки глаз и губы остались нетронутыми.
— Знаю, — кивнула она. — Выгляжу как нежный барвинок.
— Я бы придумал несколько иное сравнение, но вы правы. Это смывается?
— По-вашему, я бы показалась в таком виде, если бы это смывалось?
— Полагаю, нет.
— Это специальный косметический кислотный пилинг. Я нанесла его вчера утром, — рассерженно объявила она, словно во всем был виноват Хит. — Ясно, что я не намеревалась выходить, пока это не сойдет.
— Но все же вышли. И сколько это продлится?
— Еще несколько дней, а потом кожа отшелушится. Вчера было хуже.
— Трудно представить. И вы сделали это с собой, потому что…
— Пилинг удаляет омертвевшие клетки и стимулирует новые… не важно. И…
Она словно только сейчас увидела небритое лицо, белый махровый халат, голые ноги и мокасины от Гуччи.
— И учтите, не только я выгляжу как черт с рогами.
— Неужели человек не может хоть раз в жизни взять выходной?
— В воскресенье? В разгар футбольного сезона? Сомневаюсь. Она пронеслась мимо него в дом, где немедленно включила верхний свет.
— Нам нужно серьезно поговорить.
— Не понимаю, о чем.
— Бизнес, Хит. Нужно обсудить бизнес.
В обычных обстоятельствах он просто вышвырнул бы ее за дверь, но виски уже приелось, а ему до смерти хотелось потолковать с кем-то, кто не был заранее на стороне Аннабел. Он прошел в гостиную и, поскольку все же отличался от своего проклятого папаши и предпочитал соблюдать элементарную вежливость, уменьшил яркость единственной в комнате лампы.
— У камина валяется разбитое стекло.
— Вижу.
Она, несомненно, отметила полное отсутствие мебели, но ничего не сказала.
— Я знаю, что вчера вечером вы сделали предложение Аннабел Грейнджер. Но никак не пойму, почему маленькая дурочка отказала. Учитывая, что она выскочила на улицу одна, легко можно понять, что стряслось.
Ощущение, что ему натянули нос и выбросили, как ненужную тряпку, вернулось с новой силой.
— Она спятила, вот почему! Не хватало мне неприятностей в жизни, так еще и эта! И не называйте ее дурочкой!
— Извиняюсь, — протянула она.
— Не то чтобы перед ее дверями выстроилась очередь желающих жениться, — слышала, прежний жених имел проблемы с идентификацией пола, поэтому вполне могу сказать, что вы — это шаг вперед.
— Очевидно, вы ошибаетесь.
Порция, казалось, не заметила соскользнувшего с головы шарфа. Под ним открылась спутанная, скособоченная масса волос с прилипшими ко лбу прядями. Настоящая городская сумасшедшая! Куда подевалась та картинка из модного журнала, которую он помнил?!
— Я пыталась с самого начала объяснить, что от такой, как она, всего можно ожидать. — Она подвинулась ближе, прожигая его бездонными голубыми кратерами глаз. — Вам уж точно не следовало влюбляться в нее.