Взято было 1 075 000 рублей, деньги были пропорционально количеству участников разделены между анархистами и левыми эсерами. Тульской организации левых эсеров была выделена сумма в 50 000 рублей.
Остальные деньги нами были отданы в ЦК. За то, что мы самовольно оставили для тульской организации 50 000 рублей, ЦК объявил нам строгий выговор, и в Тулу для расследования была послана комиссия в составе Тамары, Измаилович и еще кто-то. Кажется, за это член областного комитета партии Чеботарев и председатель губернского комитета Костромин были исключены из организации.
Федор Николаев
В Москву я приехал в мае месяце из Петрограда. Остановился сначала на Пречистенке, 40, а затем поселился в Тестовском поселке, дом 124, кв. 13, жил там под фамилией Федора Батенина, звали меня в партии «Федя». В боевой организации партии левых эсеров я не состоял.
Об оружии, которое хранилось в сарае моей квартиры в Тестовском поселке, я ничего не знал. В партии левых эсеров состою со времени раскола. В настоящее время принадлежу к группе Штейнберга. С Черепановым и Тамарой никаких сношений не имел. Арестован я в 1-м Троицком переулке, дом 5, кв. 2, куда зашел к своей знакомой Шуре Ратниковой. На этой квартире я был всего раза три. С другими жильцами я знаком не был.
4/XI – 19 года Николай (Федор) Николаев
Дополнительно показываю, что в предъявленном мне мужчине (предъявлен Леонид Хлебныйский, он же Приходько, он же Дядя Ваня) узнаю жильца квартиры Ратниковых, с которым я познакомился у них в квартире и которого впоследствии стал посещать. Знал я его под именем Ваня; знал также и проживающую вместе с ним Шуру. Был я у них 3–4 раза. Где я ночевал последние перед арестом дни, сказать отказываюсь. К взрыву в Леонтьевском переулке я отношусь отрицательно и так же точно относился бы к нему, если бы это сделали левые эсеры. Примкнул я к штейнбергской группе после 6-го совета партии, то есть с половины сентября, что, полагаю, может подтвердить Штейнберг.
Николай (Федор) Николаев
С последнего времени, то есть до ареста, пришлось мне проживать на нелегальном положении, потому что хотя по убеждениям примкнул к группе Штейнберга, но не успел этого оформить. Жил я все время на средства партии. Тестовский поселок я оставил во время его ликвидации, приблизительно 2Ѕ недели тому назад.
Николай (Федор) Николаев
ПОКАЗАНИЯ ЛЕОНТИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ХЛЕБНЫЙСКОГО
В Москву прибыл приблизительно в сентябре месяце этого года для поступления в бригаду, которой командовал мой товарищ Жлобинский, которого я знал еще с 1917 года, а то, что Жлобинский командовал бригадой, и его местонахождение я узнал от раненых солдат его отряда; были там Петька шофер (фамилии его не знаю) и Андрей; сведения эти я получил на вокзале в городе Брянске, где я был проездом.
В Брянске я пробыл на вокзале одни сутки; прибыл туда из 46-й дивизии, где я служил 2 недели при оперативном штабе, где исполнял функции помощника начальника штаба.
Из найденных ста тридцати тысяч рублей в моей комнате, в которой живет и Домбровский, признаю своими только тридцать три тысячи рублей. На вопрос, откуда у меня такие деньги, отвечаю: около четырех месяцев тому назад я получил семьдесят тысяч рублей от моего товарища Коробки, анархиста, будучи в городе Киеве. В Москву я прибыл для отправки меня на Царицынский фронт, где у меня были знакомые в бригаде Жлобинского. На вопрос, на каком основании анархист Коробка дал мне такую большую сумму денег, отвечаю: у Коробки были деньги, и он мне их дал. Откуда у последнего были такие суммы, я не знал, чем занимался – я не знаю, но я слыхал, что он отправлялся на Украину формировать какие-то отряды в тыл Деникина. Где находится сейчас Коробка, я не знаю.
В городе Москве я получил от Александра Попова раз 10 000 рублей, второй раз – 5000 рублей, затем еще около 1000 рублей. Деньги эти я от него получил потому, что сказал, что уезжаю. На вопрос, почему я просил у Попова денег, несмотря на то что у меня были средства для поездки, отвечаю: взял я их для запаса, дабы себя обеспечить на более продолжительное время. Не отрицаю знакомства с анархистами подполья, фамилии их: Гречаников, Тямин Михаил, Попов и др., еще Федя. Мой псевдоним Дядя Ваня, подложные документы на мое имя, паспортный бланк я получил от Гречаникова. Домбровский должен был со мной вместе уехать. Я и Домбровский официально не принадлежали к подпольной группе анархистов, но фактически – да, я признаюсь, что я старый анархист.