— Клянусь эндокарпием сливы, — на ходу говорил человек с ружьем через плечо, — это редкий вид лярикса. Изогнут под влиянием западных ветров. Павел Лукич, вы только посмотрите. Типичное направление ветвей лярикса изменено на волнообразную горизонталь.
Голубоглазый человек в соломенной шляпе, устало бредший позади, приложил руку к сердцу и, проверяя пульс, устало ответил:
— Передохнуть бы, Андрей Петрович!
— Уверен, вы ничуть не устали. — Человек в шляпе автоматически кивнул головой и, споткнувшись о пень, негромко чертыхнулся. Павел Лукич Баков был другом профессора Алоева, директора Лесного института. В свободные дни он сопровождал ученого в его научных посещениях леса, стараясь запомнить как можно больше растений и деревьев. И сейчас, несмотря на усталость, он на ходу срывал цветы и травы, заталкивая их в толстый блокнот.
Минут десять они шли в полном молчании, прерываемом лишь сердитыми восклицаниями Бакова, когда он спотыкался о валежины или ударялся головой о низкие ветви. Впереди показалась зубчатая скала густого серого цвета. У ее подножия стоял огромный темно-зеленый кедр.
— Пинус сибирика, — воскликнул профессор, — насчитывает не менее трехсот лет! — И он уже шел прямо на могучее дерево.
Тяжело вздохнув, поплелся за профессором и Баков.
Вблизи дерево оказалось еще более громадным. Вертикально в небо уходила колонна не менее трех-четырех обхватов. Алоев уже суетился у ее корней. Он поднял с земли несколько хвоинок, вынул лупу и, остановившись, прочитал лекцию о кедре:
— Типичный представитель своего вида. Хвоя длинная, трехгранная, почти тринадцать сантиметров. Ширина около восьми миллиметров, смоляных ходов три. Не слушая ученого, Баков кивал головой, радуясь тому, что может отдохнуть и снять тяжелый рюкзак.
— И кора очень типична — пластинчатая, легко отделяется. Клянусь протококком, надо срезать кусок. — И, став на цыпочки, Алоев стал резать кору.
Через несколько секунд он издал такой звук, что Баков вздрогнул и вскочил на ноги.
— Клянусь тройной дозой нефелина… — растерянно бормотал профессор. — Тайник!
Забыв усталость, Баков кинулся к своему учителю. Толстая кора на дереве была незаметно надрезана в форме квадрата, который наподобие маленькой дверки отходил от ствола. Открыв дверцу ножом, Алоев увидел, как из тайника выпало что-то белое.
— Письмо! — пробормотал Баков, подняв с земли сложенный вчетверо лист бумаги из обычной школьной тетради. На нем было четыре колонки цифр, написанных мягким черным карандашом:
Некоторое время Алоев и Баков молча смотрели на цифры.
— Не переписка ли геологов? — наконец проговорил Баков.
— Геолог не будет ставить тайники и писать шифром. У него есть пикетажная книжка. Это… — Алоев недоговорил и, вынув блокнот, быстро переписал цифры.
— А теперь спишите и вы, Павел Лукич, — и профессор протянул Бакову влажную от лесной сырости бумагу.
Когда вторая копия была снята, профессор заставил Бакова спрятать ее в часовой карман. Затем он положил бумагу на прежнее место и тщательно закрыл ее дверцей из коры.
— Надо стеречь кедр, — решил он. — Клянусь зерном хлорофилла, мы узнаем, кто адресат этой бумажки.
Однако Алоев тут же переменил свое решение.
— Надо иначе, — в раздумье заговорил он. — Вы, Павел Лукич, остаетесь здесь с ружьем и караулите, а я бегу на Амак.
Алоев уже хотел тронуться в путь, но опять остановился.
— Нет! Здесь опасней, и вы плохо стреляете. Лучше наоборот: я караулю, а вы спешите на копи. Идти километров десять. — Алоев взглянул на часы. — Теперь час дня. К четырем доберетесь. Идите прямо к начальнику рудоуправления или к главному инженеру. Если их нет, ищите уполномоченного по охране. Передайте им письмо и пусть шлют нам подмогу. Без шума, разумеется.
Баков понимал, что надо действовать быстро. С него разом сошла усталость. Скинув рюкзак, заправив брюки в носки и подтянув туже ремень, он кинулся в сторону Амака.
— Возьмите компас! — крикнул ему вдогонку Алоев. — Если собьетесь, копи от нас на юго-востоке!
Когда высокая фигура Бакова скрылась за поворотом узкой тропинки, Алоев перекинул ружье через плечо, взял в одну руку оба рюкзака и, осторожно осматриваясь вокруг, отошел от кедра шагов на пятьдесят. Здесь в густых зарослях бузины, за большим камнем, Алоев сложил в кучу снаряжение, снял ружье и опять осмотрелся. Стояла полная тишина. Недалеко во всем своем величии зеленел кедр. Кругом не было не единой души.