— Жива? — "Это должно было прозвучать саркастически, или же для того, чтобы вслучае положительного ответа, пристрелить меня, ведь жертв изнасилований лучше не оставлять на этом свете?" - подумала изнасилованная. Но звучало почти заботливо. Или у неё были миражи, вызванные психическим расстройством после случившегося.
— Будь ты проклят, — прошептала она, пытаясь разглядеть его глаза, но в собственных всё плыло.
— Обязательно, — ухмыльнулся он в ворот плаща.
— Я найду тебя, — не зная, откуда взялись в ней силы для монолога, она внезапно захотела выговориться, — и распну на собственном заборе, ублюдок!
— Попробуй. — Он поднялся и подмигнул ей, что она смогла увидеть. — Даже помогу тебе подсказкой. Чтобы узнать меня, достаточно найти красную маску. Она всегда лежит в моем прикроватном столике, в верхнем ящике.
Он набросил на девушку её пальто и стал удаляться. Она не могла пошевелиться. Она была разбита, уничтожена, наполовину умерщвлена, и стала падать в бездну небытия, и потеряла сознание».
Собеседование
Замерев перед зеркалом в вестибюле, я бросила на себя ещё один взгляд. По-моему, я выглядела очень представительно. Аккуратно, достаточно скромно, строго. Собеседование должно пройти отлично. Ну, я так думаю. Нет, я так себя настраиваю и убеждаю. В конце концов, зря я, что ли, окончила университет с красным дипломом? Да, опыт работы решает больше, чем подобная бумажка, но я сразу себе сказала: как себя оценю, так и другие будут оценивать! И вот стою здесь, перед лифтом огромной высотки, принадлежащей крупной корпорации и хочу получить рабочее место.
Я огляделась вокруг. Пока я здесь никто и меня тут не знают. Да и вряд ли возможно, работая здесь, знать всех коллег. Масса людей шмыгает туда и обратно между входами и выходами, теряется на лестницах или встаёт в очередь к лифту, так же как и я. Я крепче сжала папку с рекомендациями, подписанными в университете. Выпускница престижного вуза, отличница, показательная ученица в течение всех курсов, и так далее. Коммуникабельность, обучаемость, схватывает на лету, не имеет вредных привычек. Просто золото. Меня должны принять.
Лифт открыл свою пасть, и я, как Али-Баба в пещеру с сокровищами, шагнула внутрь. Только вместо сундуков с драгоценностями меня тесно сжали мужчины и женщины. Все значительно старше меня. Неужели молодёжь тут всё-таки не держат? Хоть бы я заблуждалась! Я попросила нажать на кнопку под номером семнадцать. Судя по тому, что её нажали лишь по моей просьбе, туда больше никто не собирался. Вечно я не как все. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.
Из-за спин, облаченных в хорошо пошитые и, возможно, фирменные костюмы, я не видела вида, открывающегося за стеклянной задней стенкой лифта. Впрочем, что там можно было увидеть? Сеульский час пик. Приближалось время обеда, и я торопилась прийти минута в минуту, чтобы сразу же, пунктуальностью, произвести положительное впечатление. Дверцы разъехались, и мне, чтобы выйти, пришлось побеспокоить пару персон, стоявших передо мной. Семнадцатый этаж был далеко не последним. Извиняясь, я ступила на прочный пол. Передо мной был большой зал, где свободно раскинулись столы с занятыми и деловыми людьми. Кто-то говорил по телефону, у кого-то было такое лицо, что страшно подойти, кто-то уставился в компьютер, отрешившись от мира сего. Раньше в монастыри уходили – теперь в виртуальность. Я нашла более-менее дружелюбно выглядящего человека. Наверное, тоже чья-то секретарша. Хотя, чья бы, если это общий холл?
- Добрый день, не подскажете, где кабинет номер двадцать два? – Я сверилась с визиткой, которую держала в ладони.
- Прямо до конца и направо. - Девушка улыбнулась в типичном маркетинговом стиле, указав рукой в нужном мне направлении. Поблагодарив, я пошла дальше.
Всё было светлым, просторным. Я всей душой ощущала, что хотела бы тут работать и мне здесь будет уютно. В такое место приходится с радостью, со стремлением к активной деятельности. Шагая и оставляя позади приемную, звуки затихали, и становилось приятно тихо. Если тут ещё и шум беспокоить не будет – идеально! Я прошла мимо нескольких закутков со стеклянными проемами в стенках, так что можно было заглянуть и увидеть, как люди внутри разговаривают, пьют чай или читают бумаги, сводя брови, как сползающий с крыши снег. Все четко знали свои обязанности – видно с первого взгляда. Каждый занимал выбранную нишу и опекал общее дело. То есть, как общее… Конечно же, у всего этого было начальство, которое получало больше прочих и которому они и служили. И я собиралась присоединиться к этой упряжке. Не на самую последнюю ступеньку.