С перепугу, думая, что убила его, Ирини убежала в сторону кладбища и спряталась за оврагом в низких кустах. Там ее и нашли Мария с Эльпидой. Сообщили, что он жив и, что отец с бабой Нюрой собираются прийти с жалобой к Роконоце. И что лучше ей не попадаться соседке на глаза. Ирини вернулась домой, когда стемнело. Заглянула в окна – посторонних дома не было. Роконца отругала ее, как могла. Генерал потом сказал: «Ну и сила у тебя! Человека убить можешь». Ирини виновато отмалчивалась.
Оказалось, что у Ваньки был свищ на животе, который не заживал около года. Он как-то показывал его ребятам. Бита пролетела, задев головку свища, и с силой вытянула его корень. Вытекло много гноя и крови, но через три недели рана зажила и зарубцевалась. Ванькина баба Нюра, в тот день, когда внук упал в обморок, приходила жаловаться Роконоце на бандитку – дочь, а через две недели специально пришла отблагодарить потому, как рана благополучно заживала. Иван тогда был вместе со своей бабусей и сиял, как медный тазик, стреляя глазами в сторону Ирини. Отец Ивана передал для Ирини хороший подарок – белый кружевной носовой платок, видимо принадлежавший когда-то жене, и коричневый кусок хозяйственного мыла.
– Возьмите подарок от Ваниного отца для избавительницы, – торжественно протянула баба Нюра газетный сверточек, смущенной Ирини.
– Да, нет, не надо, что вы…
– Бери, бери. Если б не ты, не знаю, когда бы кончились его мучения, свищ этот немало крови ему и мне попортил, – и бабуся впихнула сверток ей в руки. Подарок всем понравился. Особенно мыло.
С момента чудесного избавления от вредной болячки Ванька Балуевский смотрел на Ирини благодарными глазами и называл «избавительницей». Поговаривали даже, что был в нее влюблен. Но такие вещи Ирини не любила слушать, тем более среди греков это считалось плохим тоном, позволять кому-то выказывать к себе какие-то чувства, тем более, поощрять их. Да и не до чувств было. Она в этом ничего не понимала. Вот в Индийских фильмах, любовь была красива! Столько кругом красоты и роскоши! В Индии, наверное, не знали, что такое шесть месяцев ходить в валенках и ватнике. Судя по всему, Индия – сказочная страна, где все красиво, и все друг друга любят. Фильм «Бродяга» с Раджем Капуром в главной роли, они с Марией, Эльпидой и Кики ходили смотреть раз десять, а то и больше. Ах, как Радж Капур любил свою Наргиз! Разве способен кто-то из своих греков на такую любовь? Она, конечно, помнит родителей, как они хорошо относились к друг другу, но все это было как-то… по-другому.
И потом болезнь и смерть отца – все это было так страшно, больно и некрасиво.
Отца похоронили на третий день. Много земляков провожали его в последний путь. Его братья, сестра причитали, мама плакала, дети тоже. Но было это просто и естественно, как бы подтверждая мамины слова – «отмучился». Все думали о том, что в ином мире ему будет лучше. Многие старые, пережившие много горя, даже завидовали ему: им тоже хотелось в лучший мир. Никто в семье не заметил, чтобы мама так уж убивалась о некогда любимом муже. Ирини же хотелось чего-то такого большого, необыкновенного. Или ничего. К этому «ничего» она была готова. Потому как давно научилась принимать жизнь такой, какая она есть, и жить одним днем, не заглядывая в следующий. Хотя, конечно, они с подругами иногда мечтали о будущей прекрасной жизни, о добром, ласковом муже. Большом доме и детях. Чтоб их было не больше двух-трех, как это в семьях у многих русских. Но это в будущем, а пока им нечего думать о семье. Да и кто сказал, что сладкая жизнь начинается с собственной семьи? Самое лучшее время, как говорила Роконоца дочке, сейчас. Так что нечего его упускать: гуляй и радуйся жизни. На днях все три подруги ходили вместе фотографироваться. Братья Харитон с Яшкой тоже запечатлелись вдвоем на память. На фото Мария с Ирини ядреные красавицы. Эльпида против них худая, но тоже симпатичная. Втроем они не пропускали хоросы. Танцевали с первого до последнего танца. Если пропускали, то очень редко. Никому подруги не уступали не только в неутомимости, но и языкастости. Говорили: «Ну уж эти, особенно, Ксенексолца, за словом в карман не полезет».
Очень опечалился Харитон, когда узнал, что новая учительница немецкого языка ушла в декретный отпуск, не доработав до конца учебного года. С одной стороны, он был рад, что не будет уроков немецкого языка, на которых он кирпично-буро краснел, отвечая урок. Не знал, куда смотреть и куда руки девать, с ужасом переживая, что подумают о нем одноклассники, часто терялся и не впопад отвечал на заданный вопрос. Но к своему удивлению и, наверное, на удивление других, он за две четверти подряд получал по языку отлично. Это, при том, что он всегда, как почти все одноклассники, заявлял, что немецкий язык – фашистский язык и учить его намеренно не будет. Так оно и было, до появления Анастасии Андреевны. Ну что ж, с ее уходом, хоть не придется краснеть. С другой стороны – теперь тошно было ходить в школу. Без нее как-то все стало неинтересно и пусто. Не было того чувства ожидания, что она может появиться из-за угла коридора, из класса или учительской, когда можно было, как бы невзначай попасться ей на глаза.