А как же сам Сталин?
Пил мало. Шутил много. Подпевал Буденному, кидался обертками конфет в Хрущева. Поглядывал искоса на меня. Не спрашивал.
И лишь под утро, года разъехались власть имущие соратники, пригласил в баню. Меня выворачивало наружу. Креветки, щуки с чесноком, бараньи отбивные, литры вина — все это требовало выхода. Возле Сталина постоянно присутствовал какой-то незаметный, пожилой человек весьма благородной осанки — по виду бывший царский офицер. Помнится, мне в моем времени попадалась книга Владимира Успенского «Тайный советник Вождя». Там от первого лица, инкогнито, описывалась жизнь царского офицера, волею судьбы примкнувшего к Сталину еще тогда, когда тот был простым Джугашвили. Этот тайный советник прошел с Вождем весь обозримый жизненный путь, незримо и неуклонно присутствуя рядом. Уж не он ли проводил нас с Иосифом Виссарионовичем в баню? Был молчаливым, присматривался ко мне умным проницательным взглядом.
— Ви-и отдохнули? — спрашивал Вождь, облачаясь в белоснежную простынь. Было жарко и парно. В простыне он был похож на римского трибуна в сенаторской тоге.
Я, простой инженер двадцать первого века, клоп на подушке — и парился с самим Верховным Главнокомандующим великой державы!
Ну, не чудо ли дивное, магия волшебная?
И ведь никому не расскажешь, мать его в душу! А расскажешь — загремишь под фанфары.
Власик усердно стегал тощую спину Хозяина дубовым веником.
— После Победы будет железный занавес, — делился я с ним. — Потом Холодная война. Ядерная гонка вооружений. Двумя главными державами на планете будут считаться США и СССР. Япония, Англия, Франция, Германия отойдут на второй план. Вашими усилиями Советский Союз шагнет семимильными шагами вперед. Мы первыми запустим орбитальные спутники Земли. Первыми выведем на орбиту животных — собак Белку и Стрелку. При вашем правлении воздвигнут громадные предприятия. Освоят целину, возведут каналы, мосты.
…И вот ОН!
ТОТ САМЫЙ ВОПРОС, которого я боялся.
В своей манере перескакивать внезапно с темы на тему, после вопроса о полете в космос, Сталин вдруг перебил мой ответ. Я уже настроился на Гагарина, когда он резко оборвал:
— Когда я умру?
И все. И умолк. Желтые зрачки глаз, как у хищной кошки, уставились на меня немигающим взглядом. Власик охнул, выронив веник.
— Пойду, поддам пару, — впервые подал голос пожилой господин, похожий на царского офицера. И вышел вслед за Власиком. Мы остались одни.
Что было дальше, помню смутно. Лишь собственный дрожащий голос сейчас всплывает в мозгах. Оттягивать эту минуту не было смысла. Меня спрашивал ОН!
Пришлось отвечать кратко и быстро.
— Март пятьдесят третьего…
И добавил решительно:
— Число не скажу. Хоть под расстрел, но число не открою.
Самому стало плохо. А Сталин надолго задумался. Ни паники, ни страха. Ушел в себя, в собственную нирвану. Помню, как в парную просунулась испуганная физиономия Власика. Глянув на Хозяина, поспешно ретировался.
— Ви-и хорошо сделали, товарищ Александр, — после долгих раздумий, подал голос Сталин. Железной волей заставил преодолеть ту пропасть, когда обрушиваешься в нее: ведь еще ни один человек на Земле не имел возможность узнать дату своей кончины. Это была сокровенная тайна Вселенной! Канон Мироздания!
Вождь потряс веником, поддал пару. Завернулся в простынь, чем стал еще больше похож на сенатора Священной Римской Империи. Продолжил, осмыслив невеселую новость:
— Надеюсь, ви-и никому не говорили?
— Как можно, Иосиф Виссарионович! — пролепетал я, тут же вспоминая Берию. — О таком кому хочешь, не скажешь.
— Вот и хорошо. И не рассказывайте, если будут спрашивать.
— Так точно!
— А ми-и пока… — он раскурил трубку. Дым смешался с парным воздухом. Принесли самовар. Валечка Истомина хлопотала в предбаннике. — Ми-и дадим вам пару дней выходных. Фронт наступает по всем направлениям. Производство ваших новшеств набирает обороты, и вам можно задержаться. Успеете посмотреть столицу, заглянуть в гости к моему сыну Василию. Он уже наслышан о вас, рвется знакомиться.
Дальше для меня — пустота.
Таким образом, пока директивы доходили в войска, пока налаживались заводы, пока осваивалось массовое производство моих нововведения, я получил возможность задержаться в столице еще на два дня. В глубинах страны и на фронтах предстояло запустить настоящую производственную линию.