— Мы вернемся в «естенсиа», — ответил Бишоп.
— А оттуда?
— Если мой самолет еще может лететь, мы пересечем Рио де ла Плата, чтобы сесть на одной маленьком поле в Уругвае. И если нам удастся добраться туда, я воспользуюсь этими деньгами, чтобы долететь до Порто-Алегро. Двое моих товарищей открыли частную авиационную компанию. Я уверен, что они все сделают для меня.
— Все?
— Да. Они предоставят нам деньги тем или иным способом. Может быть, они просто купят «утенка из белой жести». Если нет, они дадут нам достаточно, чтобы вернуться в Соединенные Штаты Америки.
— Нам?
— Вам и мне.
— Но раньше…
Бишоп дал ей ответ, который, как он думал, она ожидала от него.
— Мы поищем священника, не очень занятого, который сделает из вас замужнюю женщину.
Кончита поняла свою ошибку.
— Спасибо, мой любимый. Я надеялась и рассчитывала, что вы предложите мне это. — Потом растроганным голосом добавила. — Я никогда не думала, когда мы маленькие играли на пляже с Педро и Марией, что в один прекрасный день меня назовут: «сеньора ел колонел…».
На улице было холодно. Бишоп открыл дверцу машины.
— Ну что, отправляемся?
Кончита сделала отрицательный жест.
— Нет. Вы мужчина и не сможете понять, до чего мне трудно говорить вам это. Но я не могу вас сопровождать.
— Но почему?
— Деньги мне совершенно безразличны, поверьте. Я приехала в Аргентину, чтобы помочь моей сестре, если это возможно. И я не могу и не хочу покинуть Буэнос-Айрес, пока не сделаю все, что смогу для Марии.
— Я вас понимаю, — сказал он. — Но теперь, когда единственная возможность узнать о ней улетучилась и полиция разыскивает нас, что мы будем делать?
— Мы можем пойти и обследовать квартиру, которую дал ей генерал.
— Ведь прошло уже два года!
— За найм заплачено вперед за 5 лет. Я это знаю… Мария показывала мне расписку в получении платы.
— Но если ее разыскивала полиция по обвинению в измене, она не могла же оставаться там. Вы сами понимаете.
— Это точно. Но она могла оставить для меня записку в каком-нибудь тайнике, известном только нам двоим.
— Тогда может и стоит что-нибудь поискать… Где находится эта квартира.
— 1071, Пелегрина.
Бишоп посадил Кончиту в автомобиль и закрыл дверцу. Потом, обойдя машину, он скользнул за руль.
— Отлично, но я не имею ни малейшего представления, где это находится. Меня нужно направлять, говорить, куда нужно повернуть, где остановиться.
— Вы действительно готовы следовать за мной, вы действительно поедете со мной, несмотря на то, что полиция идет по вашим следам и, несмотря на то, что вас уже почти расстреляли?
Бишоп немного подумал.
— Послушайте, душенька. Это тоже ласкательное слово, а я не очень-то щерд на них. Но отныне везде, где вы будете, я с вами. И если нас поймают флики, они возьмут нас обоих.
— Я… Мне так повезло, что я встретила вас, такого человека, такого «мио кабальеро».
Она нежно поцеловала Бишопа.
— Если нам посчастливится спасти свою жизнь, вам никогда не придется жаловаться на мою неблагодарность. — Она еще раз поцеловала его. — Поверьте мне.
Бишоп был в этом уверен.
Он включил мотор и поехал в указанном ему направлении, поворачивая, когда она ему говорила, и останавливаясь под красным светофором.
Пятнадцатиэтажный дом, где находилась квартира, располагался в шикарном квартале. Насколько мог судить Бишоп, полиция не устроила там «мышеловки». После того, что случилось в переулке возле Рожо Тукан, бывшая квартира Марии была последним местом, где полиция могла ожидать их видеть.
Поднявшись на автоматическом лифте до двенадцатого этажа, они вышли.
— А как мы войдем? — спросил Бишоп. — Взломав дверь?
— Нет. У меня должен быть здесь ключ, — сказала Кончита. — Вы помните, я говорила, что жила вместе с сестрой.
Ей хотелось рассеять все подозрения, которые могли возникнуть у Бишопа. Она поспешно заявила:
— Но я уходила каждый раз, когда звонил генерал. По разным причинам. — Она не скрыла дрожи отвращения. — Но это моя сестра и я люблю ее.
Она нашла ключ и повела его по коридору, ведущему в квартиру Марии. Дверь бесшумно отворилась. Внутри помещения было холодно. Пахло пылью, как во всех нежелых домах…
Кончита зажгла свет. В гостиной обстановка была такой, какой представлял ее себе Бишоп, — все для молодой любовницы диктатора. Это было ослепляюще.
Кончита открыла какую-то дверь.
— Это была моя комната.
В противоположность гостиной, эта комната казалась жилищем студентки или плохо оплачиваемой танцовщицы, которая задирала ноги в кабаре, но твердо решила получать деньги только за свой непосредственный труд, за артистический талант.