— Ей-Богу, стою я как в тумане, — разводя руками, проговорил староста, — очутившись с Куцыхой на улице, — что делать, сам не знаю?
Куцыха с видом победительницы горделиво поджала губы.
— Заявить по начальству, или батюшке… — недоумевал Ковбик.
— А начальство, что сделает? — возразила Куцыха, — наберетесь таких хлопот перед праздником, что и сами не рады будете!
— Верно, верно! — тоскливо согласился Ковбик.
— Вот мой совет, знаете вы сами хорошо того Литвина, что сидит в Зачепихе? Поезжайте к нему, он поможет… он такие дела понимает, каких вам и не снилось. Старый Литвин скоро усмирит проклятого упыря, да, может, еще и молодицу отчитает… Как ни крутите головой, а без Литвина не обойдется… Про намисто-то пока не говорите никому, особенно глушману этому сотскому, тот сейчас, как сорока на хвосте, понесет все к становому…
— Так, так, — согласился староста, тяжело вздохнув при этом, — вот дела какие настали!..
Куцыха, распрощавшись, повернула в свой переулок, а староста, заложив руки за пояс и понурив голову, медленно побрел домой.
— Нечего делать, после долгих размышлений, — решил Онуфрий Ковбик, — нужно поехать к Литвину.
Никому не говоря ничего, Ковбик запряг своего доброго серого коня и отправился в Зачепиху.
Все жители Червоного, других ближайших и самих дальних сел отлично знали Зачепиху — облупленную и ободранную корчму, одиноко торчавшую среди голого, как ладонь, поля. В корчме этой много лет сидел на аренде старый Литвин с двумя дюжими сыновьями; славился он необычайным искусством врачевать всякие болезни, а, главное, не боялся никакой нечисти. Никто не мог бы, посмотревши на Литвина, сказать, что обладает он такими понятиями и силами. Росту Литвин был очень низкого, почти карлик, маленькая, как маковка, голова, с двумя оттопыренными ушами, не имела никаких следов растительности, кроме нескольких желто-седых волосков, торчавших сосулькой под носом, немного ниже двух бородавок почти синего цвета. Беседуя с посетителями, Литвин двигал этими бородавками как щупальцами, причем все голое лицо покрывалось морщинами, а уши прыгали по сторонам, как у летучей мыши… Неказистая, правду сказать, была наружность, а все-таки, все, кто знал Литвина, глубоко уважали его и свято верили каждому слову.
Чуть только староста вошел, поздоровался как следует и присел возле стола, как старый Литвин сейчас воскликнул:
— Догадываюсь я, дядюшка Онуфрий, зачем вы потрудились ко мне… приехали вы посоветоваться насчет тех беспокойств, что в Червоном начались…
— Истинно, — подумал староста, крякнув от удивленья, — знает старый Литвин все на свете!..
— Знаем, знаем, — весь покрываясь морщинами и двигая прозрачными ушами, пропищал Литвин… — Хотите вы, староста, упыря присмирить.
— То есть, конечно… — смущенно протянул староста, — такое началось у нас в Червоном, что и словами рассказать нельзя, а ежели рассудить, то одна надежда на вас… потому что начальство, как бы сказать… — староста запнулся и тяжело засопел носом.
— Тэк, тэк!.. — еще больше покрываясь морщинами, согласился старый Литвин, — его нужно усмирить… Такие штучки уже случались мне, приходилось видеть на веку!.. Был у меня вчера вечером ваш сотский, насчет ушей советовался и тоже просил помочь в этом деле. Говорил он только, чтоб не сказывал никому, боялся как бы становой не прикатил под праздник… Хе, хе, хе… — добродушно захихикал Литвин, — упыря можно, хоть с трудом, уничтожить, а от станового не так-то легко отделаться!..
— Грамотному человеку, как говорится, и книги в руки, — продолжал староста, — потрудитесь, пожалуйста, для нас, а мы, как можем, отблагодарим всем селом… Ежели расход какой, или, как известно, за труды ваши…
— Ни, ни, ни! — замахавши, как мельница, своими маленькими руками, — возразил Литвин, за что беру, так беру, а за такое дело — сохрани Господь… За такое дело деньги брать не полагается… Непродажное это, нет… А теперь расскажите мне, староста Онуфрий, все по порядку…
Литвин подсел к Ковбику поближе и они повели речь совсем пониженным голосом… Не преминул, конечно, староста рассказать как вдова Куцыха опознала намисто покойной дочери на шее Одарки Запорожцевой…
— Фю, фю, фю!.. видите, добрые люди, как он усилился! — с негодованием запищал старый Литвин, — конечно, удивляться нечему, — упырь может ходить вольно по всем могилам, и может он таскать оттуда все, что ни захочет… Ну, так времени терять нельзя!.. Вечерком приеду я со своими сыновьями… а вы, пане староста, соберите еще с полдесятка верных людей, да приготовьте святой водицы, кропило новенькое из чистой свежей соломки… и приготовьте вы острый осиновый кол, аршина в два с половиной… Вечером, как смеркнет, буду…