Бывают ситуации настолько кошмарные и настолько противоречащие привычному порядку вещей, что первой реакцией человеческого разума является отрицание. Сейчас, когда ужас осознания происходящего начал наваливаться на Алину, она готова была отрицать саму возможность существования реальности, в которой ее бьют по лицу, пинают ногами и тащат за волосы по полу собственной гостиной. Реальности, где в ее квартире оказываются трое здоровенных чужих мужчин, мгновенно заполнивших пространство плечами, руками и топотом тяжелых ботинок, а она одна, и помощи ждать неоткуда. Больше всего на свете Алине хотелось сейчас повернуть время назад. Хотя бы на минуту, до того момента, когда она отодвинула засов, открыла дверь, и ее квартира, которая всегда была для нее домом и убежищем, превратилась в место ужаса и боли. Да, пусть время вернется назад на минуту. Тогда она отойдет от двери, уйдет в комнату, заберется с ногами вот на этот самый диван, завернется в плед и будет сидеть так тихо-тихо и долго-долго.
С кухни донесся звук открывающейся дверцы холодильника, звон стекла, потом что-то с шумом упало на пол и низкий голос с чувством выругался. Нет, время не вернулось назад. Она здесь, у нее пульсирует разбитая губа, во рту солоноватый привкус крови, а каждый вздох сопровождается болью.
В комнату вошел еще один человек, немолодой, светловолосый, крупный. Он подвинул стул, со вздохом сел рядом с лежащей Алиной и молча посмотрел на нее глазами большой грустной собаки. Впрочем, добрыми эти глаза назвать было нельзя. Просто пес смертельно устал от своей работы, но это не помешает ему в одну секунду перекусить горло, легко и не задумываясь.
Алина молчит и смотрит на человека с собачьими глазами. С кухни снова слышен звук открывающегося холодильника, какая-то возня и шорох оберточной бумаги.
— Косяк, — негромко позвал человек на стуле.
Послышались тяжелые шаги, и в дверном проеме воздвигся здоровенный тип в распахнутом бушлате и с болтающимся на шее короткоствольным автоматом — Алина видела такие у патрульных полицейских. В одной руке он держал пакет с соком, а в другой — надкушенный кусок сыра.
— Что ты там шаришься?
— Маклай, да я пожрать с бодуна, вот, отпускает вроде, чё… — Верзила откусил сыр и с шумом запил соком из пакета.
— Ты проверил квартиру? — спросил Маклай, не сводя с Алины внимательного и немного печального взгляда.
— Да нет тут никого, — Косяк махнул рукой с пакетом, и сок плеснулся на пол. — В другой комнате смотрел, в ванной.
— Ты все-таки еще раз глянь повнимательнее.
Косяк кивнул и затопал прочь. Маклай еще немного посмотрел на Алину и спросил:
— Надеюсь, вы не будете кричать?
Алина помотала головой:
— Нет.
Она прекрасно знала, что это бесполезно.
— Очень хорошо, — сказал Маклай. — У нас появляется шанс расстаться друзьями.
Он повернулся назад, пошарил рукой на кресле и протянул Алине ее домашнюю футболку с рисунком веселого медвежонка.
— Вот, возьмите. У вас кровь течет.
Алина прижала футболку к рассеченной губе. Медвежонок окрасился алым.
— Мы пришли не за вашей жизнью. Если бы нам нужно было вас убить, вы бы уже были мертвы. Но у нас есть вопросы, и мы хотим получить ответы. Вопросов всего три: что вы искали прошлой ночью в медицинском центре «Данко»? Зачем вы ездили к Герману Галачьянцу? И третий, самый главный: кто тот человек, который был тогда вместе с вами? Причем вот про него нам хочется услышать самый подробный и правдивый рассказ.
Маклай говорил спокойно и негромко, не сводя взгляда с Алины. Это всегда хорошо действует после того, как жертва избита. Очень важно создать ощущение, что все еще может закончиться хорошо. Нужно дать инстинкту самосохранения человека, его надежде на жизнь хоть какую-то зацепку. Надо нарисовать то будущее, в котором человек окажется, когда они уйдут. А они обязательно уйдут, только нужно просто ответить на вопросы. И тогда все снова станет как прежде.
— К вашему руководителю мы отношения не имеем, с ним потом будете сами разбираться, как хотите, — Маклай слегка акцентировал слово «потом». — Нас послал совершенно другой, серьезный человек с серьезными вопросами. Если вы ответите нормально, честно и быстро — все, наша задача выполнена. А если будете упрямиться и врать, то вот он, — совершенно спокойно сказал Маклай, кивая на Репу, — вам матку вырежет.