— Добрый день, — услышала Алина мелодичный женский голос и тоже посмотрела.
Она спускалась с лестницы, чуть касаясь перил кончиками пальцев. Тяжелая волна густых черных волос ниспадала на плечи и спину, контрастируя с ослепительно-белым платьем, плотно обтягивающим округлые бедра и длинные стройные ноги. Женщина сошла с последней ступеньки, и казалось, что она не идет, а движется, сочетая в этом движении томную пластику большой кошки и опасную грацию змеи. Ее высокая фигура была гибкой и сильной, как стальной хлыст, капля жаркой крови Востока была растворена в смуглой коже, точеной линии прямого носа, миндалевидных глазах с густыми темными ресницами, и все это составляло ту пьянящую смесь изящества, страсти и шарма, которая называется женственностью. Ее глаза были как темные бархатные омуты, в глубинах которых искорками вспыхивала таинственная потусторонняя жизнь, и, встретив их взгляд, Гронский уже не мог оторваться, чувствуя себя пойманным, как олень на ночном шоссе, цепенеющий в свете автомобильных фар.
Такие женщины среди знойных пустынь и древних храмов из желтого песчаника сводили с ума самых стойких рыцарей из самых строгих монашеских орденов.
— Знакомьтесь, это Кристина, — сказал Галачьянц.
Кристина подошла к Гронскому и протянула ему руку. Он легко пожал ее длинные пальцы с совершенной формы, чуть удлиненными ногтями, покрытыми светлым лаком.
— Я Кристина, мне очень приятно познакомиться, — сказала она и начала улыбаться. Это была не просто улыбка, когда улыбаются губы, глаза, лицо, но как будто какая-то светлая энергия прорывалась изнутри, и улыбка была самым естественным ее проявлением. Гронский сдержанно улыбнулся в ответ, но под взглядом сияющих глаз Кристины почувствовал, как почти против воли губы его расползаются все шире и шире, растягиваясь в какую-то глупую гримасу, и он оставил попытки сохранить серьезность и улыбнулся по-настоящему, искренне и от души.
— Родион, рад знакомству, — выговорил он чуть севшим голосом. Тонкие пальцы Кристины все еще были в его руке.
— Алина Назарова, врач медицинского центра «Данко», — донеслось откуда-то снизу.
— Привет, — бросила Кристина, продолжая смотреть на Гронского.
— Родион Александрович, — какой-то сварливый настырный голос настойчиво пытался вывести Гронского из гипнотического ступора, — вы не могли бы отвлечься и помочь мне?
Гронский наконец выпустил руку Кристины, и они оба посмотрели вниз. Алина недружелюбно поглядывала на них из-под упавшей на глаза золотистой пряди волос.
— Да, конечно, — Гронский мотнул головой, словно прогоняя наваждение, и откашлялся. — Что нужно сделать?
— Для начала сесть рядом, — резко сказала Алина. — И подайте мне вторую пробирку и вот ту стеклянную трубку, если вас не затруднит.
Кристина еще раз одарила Гронского улыбкой и пошла к дверям.
— Герман, я в город по делам, — небрежно сказала она на ходу, — вернусь вечером, если что, ужинай без меня.
Кристина взялась за дверную ручку и обернулась.
— Всего хорошего, Родион. До встречи, — и вышла.
Алина сосредоточенно молчала, набирая неохотно покидающую тело кровь Маши во вторую пробирку.
— Какая красивая у вас мама, — заметила она, косясь на Гронского. — Кулачком еще поработайте, пожалуйста.
Маша слабо улыбнулась.
— Кристина мне совсем не мама. Наверное, она бы называлась мачехой, но они с папой даже не женаты. К тому же она слишком молодая и для мамы, и для мачехи.
Маша помолчала.
— А моя мама умерла, — добавила она.
У Алины ёкнуло сердце.
— Прости, пожалуйста, — сказала она с чувством. — Я не знала. Потерпи немножко, мы скоро уже закончим.
На этот раз от дверей дома и до ворот усадьбы Гронского и Алину провожал охранник, видимо, чтобы недисциплинированные посетители не вздумали опять отклоняться от разрешенного им маршрута. Они вышли за ограду и некоторое время шли молча. За то время, которое они провели у Галачьянца, недолгий день начал лениво превращаться в вечер и в воздухе запахло сумерками. Парк как-то вдруг растерял все свое аутентичное очарование: мокрая земля под ногами стала грязью, деревья и особняки из поношенных аристократов превратились в потрепанных унылых бродяг, из неопрятных зарослей то и дело выглядывали неряшливые строения за дощатыми заборами, вдоль которых бродили вялые субъекты в оранжевых спецовках. Дождь усилился, старательно застучал частыми крупными каплями по слипшимся сырым листьям, и Алина с досадой подумала о том, что до машины придется идти пешком. Если их путь к Галачьянцу был неторопливой прогулкой, то обратная дорога стала поспешной и суетливой ходьбой под дождем.