— Не знаю, — коротко отвечает Ратни и мягко говорит: — Можно, я побуду одна?
— Конечно, Ратни. Я сейчас уйду. Но если в чем-то у тебя будет нужда, скажи — я постараюсь помочь.
— Спасибо, — почтительно отвечает Ратни.
— Может быть, я нынешней ночью погибну. Прошу тебя, Ратни, почаще вспоминай мужа. Вспоминай по-хорошему. Не суди слишком строго.
Чанимин идет к двери. Ратни провожает его до порога.
— Если бы ты захотела выйти замуж, — шепчет Чанимин.
— Я ни от кого не жду помощи, и от тебя тоже.
Чанимин вздыхает и, шагнув за порог, исчезает за оградой.
Проводив деверя, Ратни устало опускается на циновку и закрывает глаза.
— Он не вернется, — тихонько всхлипывает женщина. — Он больше не придет. Никто больше ко мне не придет.
Неожиданно тишину разрывают выстрелы. Ратни вскакивает, набрасывает на плечо санитарную сумку и бросается к двери. Но тут же невольно втягивает голову в плечи и падает ничком возле двери. Вокруг дома идет яростная пальба. Смолк генератор. Смерть гоняется за своей добычей.
— Хоть бы наши спаслись, — молится Ратни. — Это наверняка дело рук шпионов.
Ратни с опаской выглядывает за дверь. Противник совсем близко. Выстрелы учащаются. Ратни приникает ухом к стене, прислушивается. В промежутках между выстрелами с улицы доносится чье-то прерывистое дыхание. Все слышней, все отчетливей. Кто-то ползет и вползает наконец в дверь. Это капрал Чанимин.
— Ратни, — вырывается у него едва слышный вздох.
Ратни подходит к распростертому на полу деверю. Раненый истекает кровью, и пол вокруг постепенно окрашивается в алый цвет.
— Брат Мимин! — окликает деверя Ратни.
— Я ранен, — с трудом произносит тот.
Ратни, не теряя времени, осматривает раненого.
— Не надо… не надо… Ты дала мне хороший урок… не надо мне помощи.
— Тише. Тише, шшш… — Ратни словно убаюкивает младенца.
— Лучше я умру, как брат умер. Я тоже грешник. Одной тебе признаюсь… — Он задыхается. — Наклонись… Поближе… — Голос его все слабеет.
Ратни наклоняется…
— Ратни… еще ближе…
На какой-то миг воцаряется мертвая тишина. И тут же стрельба возобновляется с новой силой. Пули пробивают тонкие стены хижины.
— Братец!
Молчание.
— Братец! — Снова молчание.
Ратни ждет, когда деверь подаст голос. Ждет долго, очень долго. Но напрасно. Капрал Чанимин скончался. Ратни поднимает глаза к небу, скрытому от нее кровлей. Пули свистят прямо над головой. Вдруг она с тревогой оборачивается к двери. За дверью слышен громкий треск сухих веток под башмаками. Беспрерывно грохочут миномет и гранатомет. На пороге появляется верзила голландец с багровой физиономией. Он испуганно обегает глазами комнату, останавливает взгляд на Ратни и направляет на нее автомат. Ратни поднимает руки. Вокруг продолжается бешеная стрельба. Вдруг голландец с жалобным воплем грохается на пол.
Еще одна жертва войны. Пуля пробила голландцу живот. На улице полыхает пожар, как в аду, слышны крики: «Огонь» и «В атаку». Оглушительно стреляет бронетранспортер. Ратни перевязывает голландцу рану, а он в бешеной злобе кричит:
— Разбойники! Убийцы! Будьте вы прокляты!
Потом, собрав последние силы, приподнимается, мутными глазами смотрит на Ратни. Его похожая на огромную клешню рука движется к горлу Ратни. Ратни испуганно вскрикивает, но крик обрывается. Рука прервала дыхание и остановила ток крови. Оба борются из последних сил. Но хрупкой восемнадцатилетней женщине не совладать с верзилой голландцем. Ратни становится все бледнее, и через несколько минут перестает дышать.
Ее враг тоже доживает последние минуты. Он падает навзничь.
— Мама! — срывается с его губ, и он больше не двигается.
10. ВЕСТИ ИЗ ТЮРЬМЫ
Половина девятого вечера. Стемнело. Стих городской шум. Царит тишина и в доме с плетеными стенками, который находится в «свободном районе». Четверо сидят в доме и бесцельно смотрят перед собой. Страшная весть разрушила прежние надежды детей на будущее. Новые надежды должны занять их место, надежды, покоящиеся на новой основе. Сааман не вернется. Его сразит голландская пуля. И они должны смириться с этим.
Спокойно, как всегда, горит светильник, этот символ нищеты. Струйка дыма пронзает воздух и пропадает в вышине. От рассеянного по комнате неясного света мрачные лица кажутся еще мрачнее, а убогая обстановка еще более жалкой.