Зайнаб зовет на помощь. На лице ее боль и страх. Появляется сторож, он помогает женщине подняться и ведет ее, прихрамывающую, к воротам.
И снова на кладбище тишина. Дождь перестал. Но тяжелые тучи все еще заволакивают вечернее небо. Смолкли птицы. Даже вороны угомонились. Только неуемные ласточки весело носятся в небе, то и дело сбиваемые сильными порывами ветра.
На землю спускается ночь. Где-то вдали еще слышатся раскаты грома, нет-нет да и вспыхнет молния. И при каждой вспышке кажется, что могильные столбы вздрагивают и тянутся вверх, к самому небу.
В это время к могиле Саамана приближаются двое. При вспышке молнии можно узнать Дарсоно и Саламу. Они идут рука об руку. Подойдя к могиле, Дарсоно говорит:
— Теперь, сестрица Ама, настала твоя очередь поговорить с душой маса Амана.
Салама не отвечает. Налетает ветер.
— Говори же, — просит ее Дарсоно.
— Братец, — дрогнувшим голосом произносит Салама и умолкает. Ее душат рыданья.
— Ну что ты, успокойся! Излей душу! — уговаривает ее Дарсоно.
— Братец!.. Прости! Я не должна была ступать на землю, в которой тебя схоронили. Потому что… потому что я уже не та невинная девушка, которую ты знал, братец. Я презренная… Я хуже скотины. Сержант Касдан заманил меня в ловушку. Я жизни не знала, братец, хоть ты и учил меня уму-разуму. Я была как слепая. Глупой была. Поверила этому негодяю. А он сказал, что ты в Богоре, и я поехала с ним туда. А потом сказал, что тебя расстреляют и спасти тебя может он один. Он отвел меня в какой-то дом и обещал отпустить тебя, если…
Салама плачет навзрыд.
— Успокойся, сестрица, — утешает ее Дарсоно.
Ярко сверкает молния. При ее свете видно, как мас Дарсоно обнял Саламу.
— Успокойся, милая ты моя, — ласково шепчет он.
— Братец… и я стала плакать, когда он сказал это. И тогда он меня оставил одну в комнате. И велел мне выбирать: либо тебя казнят, либо я отдам ему свою честь. Братец!..
Рыданья Саламы тонут в беспрерывных раскатах грома. Беспрерывно сверкают молнии, озаряя кладбище с воткнутыми в могилы столбами.
— Мас Аман, — говорит Дарсоно, — пусть твою сестру опозорили, но я обещал тебя заменить. И не нарушу своего обещания.
Дарсоно и Салама умолкают. На землю падают крупные капли дождя.
— Пойдем домой, сестрица! — говорит наконец Дарсоно.
Салама не отвечает. Дарсоно берет ее за руку.
— Пойдем же, а то сейчас хлынет дождь. И темно уже стало. Вот-вот начнется комендантский час. Или ты хочешь побыть еще здесь?
— Мас, — произносит наконец Салама. — Иди домой.
— А ты?
— Мне незачем туда идти. Я не хочу губить твою жизнь. Не пристало порядочному человеку сидеть на свадебном возвышении рядом с невестой, потерявшей невинность. Иди же домой. А меня оставь здесь.
— Пойдем домой, сестрица! Не надо так говорить.
— Я не смею теперь прикоснуться к своим сестрам и брату. Стыжусь солнечного света. Всего на свете стыжусь.
Дождь теперь льет вовсю. Вой ветра заглушает тихие слова Саламы.
— Сестрица, в моем сердце по-прежнему одна только ты. Я по-прежнему тебя люблю. Ты принесла эту великую жертву, чтобы спасти брата. Как же я могу обречь тебя на новые муки и страданья?! Пойдем домой, а то простудишься. Видишь, какой льет дождь?..
Салама не произносит в ответ ни слова.
Сверкает молния, гремит гром с такой силой, что кажется, будто сейчас расколется небо. Салама медленно поднимается на ноги, берет за руку Дарсоно, и они направляются к кладбищенским воротам.
Тюрьма Букит Дури. Октябрь 1949 г.
Перевод с индонезийского Б. Парникеля и А. Оглоблина.
VI
Восточная новелла
Ваннадасан
ВОСПОМИНАНЬЕ
Ваннадасан (настоящее имя С. Кальянасундарам) — тамильский писатель. Родился в 1947 году.
Считается одним из наиболее талантливых прозаиков молодого поколения.
Рассказ «Воспоминанье» взят из сборника «Тамильские рассказы».
© «Tamil Short Stories». New Delhi, 1978 г.
Коробка для завтрака! Забытая на работе коробка! Вспоминать бы не стоило, будь она пустой. Завтрак можно завернуть и в утреннюю газету. Рука, привыкшая к гладкой круглой поверхности из нержавеющей стали, изведает новые ощущения. Благодарно ухватит податливый бумажный пакет. Можно взять старый номер «Хинду». Или плотную бумагу. Или страницу местной газеты, в которую бакалейщик завертывал асафетиду и тмин. Можно обвязать пакет бечевкой или скрепить резинкой, спрятанной среди шпилек, баллончиков с тушью и беззубых гребней.