— Похоже, его не вылечить. Говорит бессвязно, будто хватил лишнего. Одно слово — тронулся, — заключил свой рассказ Мотидзуки.
Другой солдат, озираясь по сторонам, добавил:
— А может, это дух ефрейтора Томомуры преследует нашего командира и мстит ему?
Смешно, конечно, впутывать в эту историю дух умершего Томомуры, но факт остается фактом: многие солдаты из взвода Юити своими глазами видели, как, падая с грузовика, командир потянул за собой Томомуру.
В последующие дни продолжали поступать отрывочные сведения о состоянии здоровья Юити. Их сообщали санитары, отвозившие в полевой госпиталь очередные партии раненых. Нога быстро срасталась, а симптомы помешательства ослабели. По крайней мере, командир перестал бредить, но некоторые признаки ненормальности, видимо, сохранились и приобрели хронический характер.
К тому времени более половины бывшего взвода Юити заболело крайне неприятной кожной болезнью, получившей название тропической экземы. Болезнь поражала солдат, переправлявшихся вброд через реки и болота в зоне джунглей. Сначала появлялось раздражение, напоминающее мокнущую экзему, затем на подошвах ног, голенях и в паху образовывались язвы. Санитары пытались лечить эту непонятную болезнь, заливая язвы йодом, но йод не помогал, и болезнь продолжала свирепствовать. Говорили, что даже командир ее не избежал. При каждом известии о победах японской армии он обязательно совершал омовение, не брезгуя даже грязной водой из канавы, после чего отбивал поклоны, повернувшись к востоку. Из-за этой привычки он и подхватил тропическую экзему. Еще говорили, будто единственным спасением от этой болезни был переезд в любое место с чистой водой.
Командиру Юити нравилось отбивать поклоны в сторону востока, выражая тем самым свои верноподданнические чувства. Еще в ту пору, когда со своим взводом он плыл на военном транспорте, стоило ему услышать сообщение по радио об очередной победе, как он тут же выстраивал своих солдат на палубе, приказывал поклониться востоку и приветствовать победу троекратным «ура!». После этого он обязательно обращался к солдатам с назидательной речью. Бывало и так: днем сообщали о том, что японские бомбардировщики успешно бомбили некий город на континенте. Юити сразу же вызывал на палубу солдат и заставлял кричать «ура» и кланяться. Потом то же сообщение повторялось в вечерней передаче, и Юити снова выстраивал солдат и заставлял отбивать поклоны. Солдаты из других подразделений прозвали его солдат «кланяющимся взводом». Тогда Юити во время одной из своих речей после очередных поклонов заявил: «Наш взвод стал знаменитым благодаря тому, что он именно так выражает верноподданнические чувства, поэтому теперь вам надлежит с еще большим рвением демонстрировать свой патриотизм, сосредоточив дух и мысли на беззаветном служении родине. Когда вы запомните наизусть и научитесь ценить даваемые вам наставления, перед вами откроется глубочайшая суть верноподданнического поклонения и вы сумеете ощутить истинный восторг».
Судя по всему, Юити нравилось обращаться к подчиненным солдатам с поучительными речами в еще большей степени, чем заставлять их верноподданнически кланяться востоку. Некоторые солдаты злословили, будто командир специально заставлял своих подчиненных отбивать поклоны, чтобы получить возможность произнести очередную назидательную речь. Другие говорили, что он высокопарными речами пытался скрыть свой страх перед вражескими подводными лодками. «Почему другие офицеры не посоветуют нашему верноподданному командиру прекратить по всякому поводу отбивать поклоны в сторону востока?» — удивлялись солдаты. На что ефрейтор Томомура однажды ответил: «Просто эта несусветная глупость не противоречит военному уставу. Вот, оказывается, какой у нас нестрогий устав. Зато он жестоко карает любого разиню, у которого стащили одну-единственную рубаху». Томомура был остер на язык и привык открыто высказывать свое мнение. За это его и невзлюбило начальство.
Когда Ёдзю стал укладывать вещи, собираясь сойти с поезда, Уэда сказал:
— Наверно, ты встретишься с кланяющимся командиром. Так вот передай ему, что его бывший ординарец Уэда рассказал тебе о нем все без утайки и из-за этого лишился удовольствия два часа любоваться родным пейзажем из окна вагона. Словно какой-то чужак, а не японец вернулся на родину после долгого отсутствия. Так и передай командиру.