Весть о странном желании старика разнеслась среди всей родни. Один передал десяти, десять поведали сотне… И вот в назначенное время, за десять дней до торжества, возле дома почтенного Ли на земле лежала целая куча веревок — прямо гора. Но так никто и не понял, зачем они нужны старику.
Надо бы вам знать, что в десяти ли от Цинчжоу стояла гора Заоблачных Врат. Или, как еще ее называли, гора Расколотая; вершина ее, словно рассеченная топором, была увенчана двумя пиками. Жители Цинчжоу, обратившись лицом к югу, могли видеть облака, плывущие меж двух пиков, и летящих над пропастью птиц. У самой вершины зияла пропасть, глубины которой никто не знал. Нашлись любопытные, которые бросали вниз крупные камни, но звука падения слышно не было, и стали говорить про ту пропасть, что она бездонная.
В день, когда родственники принесли старику веревки, он велел работникам идти на гору и соорудить там ворот из стволов двух огромных деревьев, растущих возле жерла страшной пропасти. Затем он пошел к плетенщику и попросил его сплести из бамбуковых прутьев прочную корзину. От плетенщика он направился к меднику и купил у него несколько сотен колокольцев разной величины. Родственники, глядя на все это, немало удивились и пошли к Ли Цину с расспросами.
— В свое время я уже вам говорил, ничего не тая, что сызмальства пристрастился к учению даосов. Но за полвека с лишним успехов никаких не достиг. Недавно, листая древние книги, я вычитал, что Заоблачные Врата — один из семи путей, ведущих к небожителям. Тогда я подумал, что, пока бодр и здоров, пока руки и ноги не ослабели, отчего бы мне не попытать счастья. Мне уже семьдесят, а ведь прожил я по-настоящему всего года два или три. И вот тогда я решил, что в день моего рожденья спущусь в пропасть. Вы поставите четыре столба, привяжете к ним веревки, а другим концом привяжете веревки к краям корзины, к корзине же будет привязана еще одна веревка, с колокольцами. Я залезу в эту плетеную люльку, а вы будете меня осторожно спускать. Если случится беда, я дерну за веревку, зазвенят колокольцы, и вы поднимете меня наверх. Кто знает, быть может, мне повезет, и я встречусь с бессмертными. Но как бы то ни было, я непременно вернусь, чтобы рассказать вам об увиденном.
Слова старика привели родственников в большое волнение. Отбивая поклоны, они принялись его отговаривать.
— Вы не должны этого делать! — сказал один из них. — Пусть в пропасти нет горной нечисти, но змей и прочих гадов, конечно, не счесть. К тому же там на дне черный смрадный туман, и вы можете задохнуться.
— Нельзя в столь почтенном возрасте подвергать себя таким испытаниям, — сказал другой.
— Я решил и от своего не отступлюсь, даже если мне грозит смерть. Все равно спущусь в пропасть! …И уверен, что непременно вернусь!
Один из старейших в родне, хорошо зная упрямство Ли Цина, заметил:
— Почтительность хороша, но еще лучше — послушание! Придется нам смириться. Только вот что я скажу: такое серьезное дело нельзя совершать втихомолку! Надо оповестить всю родню. Мы все проводим вас на гору. И тогда молва об этом невероятном событии разнесется далеко за пределы Четырех Морей{5}. Разве это не прекрасно?
— Я не против… — Ли Цин кивнул в знак согласия.
Как мы уже говорили, в роду у Ли Цина насчитывалось не то пять, не то шесть тысяч душ. Но когда оповестили и остальных родственников, на проводы собралось никак не меньше десяти тысяч. В день рожденья Ли Цина устроили пиршество, позвали музыкантов, после чего процессия родичей, к которой присоединилось множество посторонних и просто зевак, стала подниматься на гору Заоблачных Врат. В этот день город, казалось, вымер. Поднявшись на вершину, люди застыли на месте, восхищенные великолепным зрелищем.
На вершине, у самой пропасти, уже были припасены веревки и корзина. Родственники обступили Ли Цина. Кое-кто держал в руке чарку с вином. Какой-то старик обратился к Ли Цину с такими словами: