Между тем у короля в Удонге тяжело заболела дочь. Король очень любил ее, и не было в стране ни одного сколько-нибудь известного лекаря, которого бы он не призвал к ложу больной. Но все было тщетно, здоровье принцессы ухудшалось с каждым днем, когда наконец король вспомнил о знаменитом настоятеле пагоды в Сомбоу. А вспомнив, немедленно послал за ним.
В наше время добраться из срока Сомбоу в Удонг по Меконгу на пароходе можно за каких-нибудь два дня, но в те далекие времена плавали на лодках, и такой путь занимал очень много времени. К тому же и течение в тех местах было бурным, и путешественника на каждом шагу подстерегали острые камни, торчащие из воды.
Впрочем, настоятель благополучно доплыл до Удонга и принялся лечить принцессу. Через короткое время ей стало легче. Но король ни за что не хотел отпускать настоятеля, пока принцесса совсем не выздоровеет.
А крокодил Атхон тем временем томился и тосковал без своего покровителя. День за днем смотрел он в ту сторону, куда уплыл настоятель, но шли месяцы, а настоятель все не возвращался. И вот однажды, не в силах дольше терпеть разлуки, Атхон поплыл к Удонгу. Долго плыл он без всяких приключений и происшествий, пока не поравнялся с горой Сопокалей. А надо сказать, что в тех местах обитал в водах Меконга очень сильный и очень злой крокодил, и крокодил этот прямо-таки разъярился на Атхона за то, что тот вторгся в его владения. И он преградил Атхону путь и стал ему угрожать и задирать его, но Атхон был озабочен только одним: как бы поскорее свидеться со своим покровителем. И он не стал схватываться с этим грозным и злым врагом, а просто бежал от него, правда, поклявшись себе при первом же удобном случае непременно вернуться в эти места и расправиться с негодяем.
Так или иначе Атхон доплыл до королевской бухты. Но что делать дальше? Нечего было и думать искать учителя в самом городе. При виде его жители попросту в панике разбегутся, никому и в голову не придет, что у настоятеля могут быть такие друзья. Ведь он крокодил, а настоятель — человек, с виду у них нет ничего общего, и даже питаются они по-разному. В конце концов Атхон решил: «Спрячусь-ка я в воды бухты и буду тайком следить за берегом. Мой покровитель любит посидеть на берегу и обязательно рано или поздно придет сюда».
И действительно, очень скоро настоятель спустился к берегу и уселся на пристани подышать морской прохладой. Тогда Атхон поднялся из глубины и подплыл к нему. При виде его настоятель изумленно воскликнул:
— Атхон, мой добрый друг, ты ли это?
А Атхон сказал себе: «Даже если покровитель мой и не собирается вернуться в наши места, все равно время его возвращения наступило».
Недолго думая, он искрошил челюстями пристань, водрузил настоятеля к себе на спину и пустился в обратный путь.
Горе им обоим! Чтобы покровитель его не захлебнулся, Атхон должен был все время плыть по поверхности воды. Но он совсем упустил из виду, что ему никак не миновать мест у горы Сопокалей, где его, конечно же, встретит жестокий и злобный противник. Так и случилось. Враг уже подстерегал его. Избежать битвы было невозможно. И Атхон подумал: «Может быть, я одолею и съем этого мерзавца, но ведь во время боя мне придется нырять и погружаться глубоко в реку. Мой покровитель, конечно, не удержится у меня на спине и утонет. Что же делать? Отступить и снова бежать?»
Но при одной мысли о бегстве вся гордость в нем возмутилась. «Нет, бежать было бы недостойно. Это значило бы оскорбить пагоду в Сомбоу. Мой долг — вступить в бой с этим мерзавцем, пусть знает, как нападать на крокодила, принадлежащего настоятелю пагоды Сомбоу. Необходимо драться, мерзавца я несомненно одолею, а покровителя своего спрячу на время боя у себя в животе».
Сказано — сделано. Атхон проглотил настоятеля и ринулся в бой. Враг был разбит и позорно бежал, Атхон же поспешил дальше, к родному сроку Сомбоу.
Узрев подплывающего Атхона, все бхикху и послушники пагоды толпой поспешили на берег, чтобы встретить его. Атхон важно выбрался из реки, вступил в самую середину толпы и торжественно отрыгнул своего покровителя.
Но оказалось, что настоятель мертв. Все бхикху и послушники разрыдались от горя над его телом и принялись поносить несчастного Атхона.
— Жестокий негодяй, ты погубил своего покровителя.
И Атхон слушал покорно все эти нарекания и в горести размышлял: «Как же я, выходит, ошибся! Я-то считал, что в животе моем никакие беды не настигнут моего покровителя, а все это обернулось для него гибелью. Значит, недаром называют меня жестоким негодяем».