Десять лет назад звук трещотки можно было услышать гораздо чаще, чем теперь. В одном международном иллюстрированном издании, где помещался общий обзор Сингапура, мальчугана с бамбуковой трещоткой называют прелестной деталью городского быта — там он весело приплясывает под трещотку, как посвистывают на бегу мальчишки-посыльные на Западе. На самом деле мальчик возвещает приближение уличного торговца лапшой. Чистый звук трещотки эхом разносится по тихой улице, вызывая в наш век пластики ностальгию по временам дерева и бамбука и знаменуя приход мальчика и торговца, которые проделывают много миль по улицам, чтобы продать несколько мисок лапши.
Мадам Чан покупает две миски лапши: для себя и для своей невестки — бледной молчаливой женщины, которая только что подъехала в своем «пежо», чтобы взять мадам Чан на утреннюю прогулку.
Рынок Танглин, около холодильников, всегда обслуживал иностранцев. Здесь можно купить первосортную баранину и говядину, которыми не торгуют на китайском рынке, и мадам Чан заезжает сюда взять три фунта филейной вырезки.
Рынок расположен в огромном квадратном здании: крепко сколоченные деревянные стойки и прилавки разделены широкими чистыми проходами.
Мадам Чан делает закупки в мясном ряду. Она выражает мяснику свои пожелания с мягкой снисходительностью и одновременно с достоинством раскланивается с женой французского консула. Мадам Чан, истинная гранд-дама, величественно плывет по рынку, оставляя идущей за ней невестке право покачиваться на расходящихся от нее волнах. Рыбу мадам покупает в углу рынка, где на квадратах белого кафеля свалены черные и серебряные груды. Рынок похож в этом месте на черно-белую фотографию. А тот угол, где торгуют птицей и поставлены клетки в рост человека, переполненные живыми темно-коричневыми существами, где воздух напоен зловонием, похож на выцветшее коричневое фото юных лет мадам. Фруктовые ряды — блестящая цветная фотография, освещенная желтыми, как на пленке «кодака», рядами апельсинов «санкист». Мадам Чан покупает австралийский виноград, яблоки из Южной Африки, малайскую корамболу или звездный плод, который при разрезе образует пятиконечную звезду.
В Тионг Бару живет маленькая старушка, которая помогает сыну сводить концы с концами, готовя традиционные сладости на продажу. Невестка везет мадам Чан к маленькому домику, мадам чрезвычайно дружелюбно здоровается со старушкой, и они обмениваются любезностями. В сумку плотно укладываются четырехугольные пакеты из листьев к празднику Девятой Луны, в пакетах клейкий рис и мясо. Мадам Чан сердечно прощается со старушкой, велит невестке отнести сумку в машину, а сама устремляется на рынок Тионг Бару.
Она говорит, что должна купить ниток и длинную «молнию» для нового платья племянницы. На самом же деле она не может отказать себе в удовольствии окунуться в суету этого многолюдного рынка с политым водой полом, втиснутого в узкое пространство на задах оживленной улицы. Шаткие деревянные стойки лепятся здесь одна к другой. Мадам Чан закупает все необходимое, и вдруг внимание ее привлекает мягкая фланель — розовая, с очень красивым рисунком из бутонов розы. Торговцы тканями расположились вдоль забора, отделяющего рынок от улицы. На земле на циновках разложены дешевые хлопчатобумажные и синтетические ткани. Мадам Чан рассматривает облюбованную ткань, щупает, насмешливо улыбается, называет свою цену и в конце концов соглашается на разумный компромисс. Она кладет пакет в свою объемистую сумку, надо сделать подарок младенцу, недавно родившемуся у соседей, и вот она уже снова на улице Тионг Бару.
Напоследок мадам с невесткой заезжают на Старый рынок на Робинсон-роуд. Утро на исходе, рыночная суета постепенно улеглась, и половина стоек уже пустует. Люди небольшими группами спокойно расхаживают под огромным, похожим на кафедральный, куполом, который в начале века венчал Великую выставку, а затем был отправлен морем в этот удаленный аванпост империи. У стойки, украшенной бутафорскими черепашьими панцирями, мадам Чан покупает черепаший суп — прозрачный, ароматный бульон с волокнистыми кусочками мяса. Она переливает его в судок и везет в близлежащую больницу.
В это время дня даже в палаты первого класса посетителей не пускают. Но персонал, который без особого труда запугивает пациентов из палат третьего класса, поддается обаянию красивого голоса и властного тона мадам Чан. Она беспрепятственно проходит в больницу, чтобы навестить своего старого друга, майора Джексона, который выздоравливает после операции.