- Полина, а ключи у тебя?
- Нет, Гис, ключи только у вожатых. Они поручили мне тебя встретить, открыли замок, а когда ты вбежала, я захлопнула калитку, и он защёлкнулся автоматически. Так что в любом случае, сейчас ни ты, ни я не сможем выйти, даже если бы захотели. Ну что, идём в медпункт или к вожатым? Они тебя зарегистрируют и поселят в домик. Ты сможешь сама идти?
Меня начинало тошнить, но я кивнула. Полина помогла мне застегнуть рюкзак, в котором, к счастью, остались документы, и мы отправились по узенькой дорожке, уводящей вглубь лагеря. Только сейчас я рассмотрела свою новую знакомую как следует. Худенькая, лет 15. Шелковистые, аккуратно расчёсанные до плеч светлые волосы заканчивались спереди короткой чёлкой. Одета она была в пионерскую форму с красным галстуком на шее. Как выглядела пионерская форма в СССР, я тоже знала по картинкам из учебников.
Идти почему-то становилось всё тяжелее. Приступ готов был вот-вот начаться, и я могла потерять сознание. Ещё и эта проклятая жара! Мне нельзя нервничать и перенапрягаться, не то, что бегать кроссы. Чтобы не испугать Полину, я осторожно сказала:
- Давай всё же заглянем в медпункт ненадолго. Хочу таблетки кое-какие попросить, мои в чемодане на остановке остались.
- Конечно, Гис. Здоровье превыше всего. Пионер обязан следить за своим здоровьем! А за чемодан не волнуйся, его вожатые найдут. Здесь чужих нет, а местные не тронут, поймут, что кто-то из пионеров оставил.
Мы свернули на тенистую дорожку и вскоре оказались у дверей аккуратно выкрашенного золотистой краской двухэтажного деревянного домика с огромным красным крестом на двери. Едва мы успели переступить порог, как всё поплыло перед глазами. Туман начал клубами заволакивать голову. Сквозь полусон я почувствовала, как меня подхватили чьи-то сильные руки, затем куда-то повели, точнее понесли. Свет, какие-то голоса. И провал в бездну пустоты...
*
Не знаю, сколько времени прошло. Вокруг меня был яркий белый свет и никого. Я будто плыла по течению огромной реки, не в силах пошевелиться. Постепенно среди света я начала различать силуэты, появился звук. Голоса говорили на повышенных тонах. Вначале я ничего не могла разобрать, но вскоре стала понимать слова:
- Ты где должен был её ждать?
- У ворот лагеря.
- А где находился?
- Но петля!
- А чем ты думал? Своими кошачьими мозгами? Ты должен был предусмотреть возможность петли! Ты хоть понимаешь, КАК всё это могло закончиться? Понимаешь, какую ответственность мы несём за неё? Будешь лично товарищу Генде докладывать!
Я пошевелилась и, наверное, застонала, так как разговор прекратился. Вскоре туман окончательно рассеялся, и я увидела двух человек, пристально глядящих на меня. Один из них держал меня за руку и мерил пульс, затем достал фонарик и посветил в глаза. Я зажмурилась.
- Отлично, Гиссарико. Ты пришла в себя. Что-нибудь помнишь?
Несмотря на то, что голова всё ещё раскалывалась, я попыталась собрать в целое последние события. Трамвай, запертые ворота, заброшенная остановка, бегство от неведомой опасности… Так, значит я в лагере.
- Верно, Гиссарико, в медпункте. Я Глеб Валерьянович, врач, знакомый твоей мамы. Думал, что мы с тобой встретимся при других обстоятельствах, но получилось, как получилось. Теперь я буду наблюдать за твоим состоянием. Знакомься, Семён Михайлович, директор лагеря.
Высокий худощавый мужчина с острым носом и пронизывающим, но тёплым взглядом, лет тридцати, подошёл ко мне.
- Сожалею, что наше знакомство происходит на больничной койке. Безусловно, в этом наша вина, вина руководства. Прошу простить. Ты особый гость, но нам слишком поздно сообщили из министерства о твоём прибытии. К счастью, помогла Полина, в рюкзаке оказались документы, путевка и история болезни. Бумаги мы оформили, и как только тебе станет лучше, вожатые поселят тебя в домик к другим ребятам.
- Да, да, – подхватил Глеб Валерьянович, – я уже ознакомился с твоей историей болезни, и кажется, понимаю, с чем столкнулся. Скажи, Гиссарико, у тебя не было в последнее время странных снов, видений, возможно голосов, звучащих в голове?
- Были, но это не сны. Я теперь точно знаю, этот парень существует. Ой! Вы нашли его? Он дрался с чудовищами! Полина сказала вам? Вы вызвали полицию?
- Гиссарико, успокойся, иначе у тебя снова начнётся приступ. Давай я тебе кое-что объясню. Твоя болезнь, твой мозг иногда может играть с тобой злые шутки. Ты можешь видеть или слышать галлюцинации. Тебе кажется, что это абсолютно реальные события, но пожалуйста, не спеши верить всему, что видишь и слышишь. Лучше приходи сразу ко мне и рассказывай о своих видениях, а я буду их записывать и стараться помочь тебе в твоём состоянии.
Я не знала, верить ему или нет. Что если доктор прав, и мне всё это привиделось?
- Семён Михайлович, я могу задать вам вопрос?
- Конечно, Гиссарико.
- Скажите, пожалуйста, с моими документами всё в порядке? Особенно с путёвкой?
- Безусловно. Она у меня в кабинете, моя помощница, Александра, оформляет твоё личное дело. Обычная процедура, прошу простить, что осмотрели без спроса твои вещи, но ты была без сознания, а нам необходима хоть какая-то информация о тебе. Не волнуйся, мы составили протокол с описью, ничего не пропало. Историю болезни я передал, как уже говорил, Глебу Валерьяновичу, с сегодняшнего дня он оформлен в лагере врачом по контракту, потому имеет право знакомиться с такими вещами. Все документы и личные вещи тебе, конечно же, вернут.
- Нет, я не об этом, я хотела спросить, верно ли заполнена путёвка, особенно название лагеря…
- Абсолютно верно, ведь её выписывали в министерстве.
- А приглашение в конверте было? От товарища Генды?
- Оно и сейчас там, а почему ты спрашиваешь?
- У меня путёвка выписана в лагерь “Солнечный”, а ваш называется “Чайка”. Я точно попала по адресу?
- Ах, это... Мы всё никак табличку не поменяем на воротах. Это вызывает некоторые сложности у новичков. Сегодня же дам соответствующие распоряжения.
- Глеб Валерьянович, я могу встать?
- Не вижу никаких препятствий, если ты себя хорошо чувствуешь.
- Тогда переодевайся, и приходи знакомиться с вожатыми, – предложил Семён Михайлович, – надеюсь, ещё успеешь на обед. Если возникнут какие-то вопросы, не стесняйся, заходи прямо ко мне, а если почувствуешь ухудшение здоровья – немедленно в медпункт. Администрация лагеря несёт персональную ответственность за каждого пионера, ты должна это понимать.
Он вежливо кивнул Глебу Валерьяновичу «вы уж понаблюдайте за ней, буде так добры», и удалился. Тот протянул мне пахнущие свежестью вещи – белую блузку, юбку, пионерский галстук и ремешок с медной пряжкой, на которой был изображен костёр.
- Выходит, мне нужно надеть пионерскую форму?
- Конечно, в этом лагере все пионеры обязаны носить форму. Надеюсь, размер я подобрал правильно.
- Но я же не пионерка!
- О, Гиссарико, за это не переживай, ведь тебя пригласил лично товарищ Генда, а это очень высокая честь. Считай, что он принял тебя в пионеры заочно, и ты наравне со всеми получаешь право носить пионерскую форму. К тому же в ней ты быстрее вольёшься в коллектив и жизнь лагеря.
- А я могу сходить на остановку поискать свои вещи?
- Нет. То есть да, конечно, это же не тюрьма, а пионерлагерь. Ты даже можешь уехать домой, если тебе здесь не понравится. Только немного позже, когда твоё состояние стабилизируется. Полина тебе уже рассказала о первом правиле пионера? Никогда, ни при каких условиях не выходить…
- Да, да, помню, – устало кивнула я, подозревая, что никакой здесь не лагерь, а всё же тюрьма или колония для малолетних преступников. Только с какой целью меня сюда заманили? Ладно, сейчас всё равно я не найду ответы на свои вопросы, поживём – увидим. Уж если судьба забросила меня сюда, то в этом должен быть какой-то смысл.
- Ах, да, тебе же нужно переодеться, буду ждать тебя за дверью, – спохватился Глеб Валерьянович.
Я встала с кровати, быстро надела блузку и юбку, застегнула поясок. А вот галстук долго вертела в руках, не понимая, как его завязывать. Размер был точь-в-точь мой, и форма отлично на мне смотрелась. Мне даже понравилось такое перерождение в советскую пионерку. Я не доверяла Глебу Валерьяновичу. Даже не была уверена, что это действительно он, знакомый моей мамы. Скажите, пожалуйста, зачем известный врач, посещающий международные симпозиумы, устроился работать в медпункт заброшенного лагеря на краю мира? И тут меня осенила догадка. Конечно! Это же всё для диссертации – глобальная смена обстановки, закрытый мирок со своими законами… Что ж, если это такая игра, необходимая для моего выздоровления, то я в неё сыграю по их правилам. Не давало покоя лишь странное преображение трамвайной остановки. Или у меня действительно галлюцинации? Возможно, вернувшись туда, мне удастся что-то выяснить – не станут же они меня удерживать силой? Второй вариант – наладить контакты с парнем из снов – уж он точно знает, что происходит.