– А ты чудовище?
Он ухмыльнулся:
– Да. Чудовище. Но не потому, что зверь контролирует меня. А потому, что я добровольно служу своему зверю. Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю, милая?
Я старалась слушать его очень внимательно. Мне нравился его голос. Но значение слов от меня ускользало.
Миарон снова приблизился на расстояние вытянутой руки, опускаясь рядом со мной на одно колено, склоняясь ровно настолько чтобы наши глаза были на одном уровне. Рот оборотня напоминал запекшуюся рану, губы выглядели вызывающе алыми, будто он только что напился горячей человеческой крови. От него веяло магнетически-притягательным теплом.
– Чудовищем люди называют ненасытных монстров, – его ладонь коснулась моих волос, мягко скользя по ним. – Монстров, чей голод так трудно бывает утолить…
Я почувствовала, как вторая его ладонь ложится в основании шеи, как алые губы почти касаются моего уха.
– Чьи аппетиты и амбиции непомерны, чей разум не признаёт ни запретов, ни ограничений в поисках жертвы для новых удовольствий.
Я дёрнулась, почувствовав горячее прикосновение его зубов, царапающую кожу на моём горле, в том самом месте где, казалось, как раз и билось сейчас сердце.
– Не надо! – испуганно вскрикнула я, отшатываясь.
Он послушался, отодвинулся почти сразу же.
Прикоснувшись к шее я с удивлением поняла, что она кровоточит. На ладони остался противны липкий след.
– Зачем? Зачем ты это сделал? Решил перекусить? – попыталась пошутить я.
– Считаешь такой исход маловероятным? – он вальяжно раскинулся в трёх шагах, глядя на меня исподлобья и как нельзя больше напоминая сейчас пантеру, терпеливо выслеживающую жертву.
Поза его была подчеркнуто расслабленной, а взгляд тяжёлым.
– Ты людоед?
Он рассмеялся:
– Тебя очень испугает, если я скажу, что знаю, каково на вкус человеческое мясо?
– Да.
– Тогда я не стану распространяться на эту тему. Кстати об аппетите? Съесть ведь можно по-разному, моя милая. Самые примитивные из чудовищ пожирают тела. Те, кто стоят на порядок выше, предпочитают питаться эмоциями или даже душами.
– Питаться душами – как такое возможно?
– Непременно покажу, но только когда ты станешь немного постарше. А пока просто расскажу. Хочешь?
Он хищно подался вперёд, и я снова почувствовала себя беспомощной ланью в когтях у страшного льва.
– Сначала я буду держать в руках твоё сердце. Потом – тело. И лишь много позже дело дойдёт до души…
– Зачем она тебе? Своей мало?
Я говорила, чтобы не молчать, потому что тишина пугала меня сильнее слов.
Я глядела на бугрящиеся мышцы у него на груди, на выступающие острые ключицы, на которых кожа была натянута так гладко, что так и хотелось протянуть ладонь и попробовать, настолько ли она шелковистая, как обещает? И не решалась поднять глаза, боясь встретиться с ним взглядом.
– Зачем мне душа? Что я стану с ней делать?
Его голос звучал по-прежнему саркастично и в тоже время едко, как если бы мужчина внезапно на что-то разозлился.
– Думаю, это обычный вопрос власти. Любовь порабощает людей, превращает их в безвольную жертву, игрушку чужих страстей. Любящий – вечная жертвенная овца на непрекращающемся заклании. Иметь власть приятно, любить – унизительно больно. А вот получать жертву – чудовищно приятно. Это греет.
– Зачем ты всё это мне говоришь? – нахмурилась я.
– Ты спросила, что значит быть чудовищем? Я тебе ответил.
Какое-то время мы сидели молча. Я смотрела на танцующие в жаровне языки пламени.
– Отпустите меня, – жалобно выдохнула наконец.
– Отпустить?.. Зачем? – удивился он. – Да и куда? Тебе же некуда идти.
– Возможно дорога в никуда лучше, чем жизнь с чудовищем?
Взглянув на меня, он снова гортанно рассмеялся:
– Возможно, милая, возможно. Только я тебя никуда не отпущу. Как можно поступить так с невесть откуда свалившейся на тебя добычей? Нет, куколка, из когтей я тебя теперь уже не выпущу.
Глава 3
УЧЕНИЦА ЗВЕРЯ
– Я решил, что с тобой делать, – деловито сообщил мне оборотень, врываясь в отведённые для меня комнаты спозаранку.
Рывком меня подняли с постели и снова всей кожей я ощутила идущий от его тела нечеловеческий жар.
– Иди за мной.
– Но я не одета…
– Ерунда! – нетерпеливо отмахнулся он.
Длинный коридор вывел в тёмную, окруженную белыми колоннами, лишёнными орнамента, залу. В центре, на круглом постаменте, похожем на алтарь, возвышался удивительный ансамбль: белоснежная женская фигура и обнимающий её уродливый великан с лицом, напоминающим причудливую смесь кабана, медведя и химеры.