Приползли два автокрана, уложили в высохшую яму балки, подрулили грузовые машины с красным и белым кирпичом, засуетились рабочие, как муравьи, принялись складывать коттедж. Для них сюда был доставлен вагончик, и отныне стало можно, хоть это и неловко, попросить иной раз соседей, чтобы их рабочие, коли они тут ночуют, присматривали за деревянным домиком Углевых. Углевское строение из бруса – пока без крыши – уже утвердилось на бетонном фундаменте. Хорошо еще, в свое время Валентин Петрович послушался Решевского и тоже купил балки, теперь у него внизу погреб и кладовка, и все это можно запирать. А ведь случалось не раз – как ни прячь, как ни заваливай травой или ветками – неизвестные люди уносили с участка то лопату, то ведро.
Но с соседями справа по-прежнему не везло: коттедж недостроенным пошел под зиму, долго стоял с затянутыми пленкой окнами первого, готового этажа. В нынешнем году фасад принялись крушить ломами и кирками, видимо, с намерением воздвигнуть хоромы по иному плану.
Какие огромные труды насмарку! Куда делись Никипеловы, Бог весть. И в городе их Углев более не видел. Неужто беда какая? Однажды стояли рядом, курили, глава семьи, милый, лысый, как шарик, почему-то вдруг решил рассказать Углеву, что один их дальний родственник пострадал за острый свой язык, попал во Владимирскую тюрьму… правда, у него фамилия чуть другая – Некипелов…
– Стишки он сочинил… про обыск… – и Никипелов, оглядываясь, пробормотал такие строки:
Такого шмона, право, еще не видел мир.
Нагрянула орава изысканных громил.
Не прежних белоручек – отменных мастеров,
Промяли каждый рубчик, вспороли каждый шов.
Какой-то хитрый лазер таращил мутный глаз.
А самый главный слазил руками в унитаз…
А я, как будто дачник, смотрел на тот погром.
Что ищут? Передатчик? Иль провод в Белый дом?
Но было все не ново, я знал: и в этот раз
Они искали слово, которое вне нас.
– Коля!.. – окликнула, выйдя из-за строящегося коттеджа, супруга
Никипелова.
И он быстро закончил, крутя рукой с зажатой сигареткой:
– Ну, которое… взрывало их троны и замки…
Пылало, как горнило, облив зарей восток…
Хранило и казнило, и называлось – Бог.
– Опять ты это людям читаешь? – с испугом в глазах сказала женщина.
– Выдумывает он все, Валентин Петрович!.. Идем, надо рабочим показать, какие будут подоконники…
Помнится, Углев тогда подумал: какое странное время!.. Еще недавно боялись сознаться, что в роду есть родственники-диссиденты, а сейчас вот уже и гордятся… хотя до сих пор везде правит, по сути, все та же еще партия. Но куда же уехали Никипеловы? Не из-за родственника же исчезли? Нет, конечно. Да и вряд ли они с тем Некипеловым родня.
А новые хозяева участка, угрюмые, в узких зеркальных очках, на трех машинах – на “джипе”, “хонде” и “сонате” – приезжали на стройку редко. Теперь в вагончике жили строители-таджики. Работая, они включали громко восточную музыку и перекликались на непонятном языке с вкраплениями русского мата.
Если же говорить об участке слева, то он пустовал лет пять.
Наверное, потому, что оказался на довольно крутом склоне. Но нашелся хозяин и на него, сгрудилась техника, Углевых поразил американский огромный “Кательпиллер”, начали рыть котлован странной формы и даже забили несколько свай. И снова все затихло. И лишь года три назад появился новый владелец – это и был Игорь Ченцов, молодой бизнесмен, у которого сейчас в гостях, в бане, на верхнем ярусе, лежал Углев и пропекал свое тело до изнеможения.
Игорь, огородившись каменным забором, завез на галечник участка несметное количество машин земли под цветы и плодовые кусты, и вскоре он сам, и жена, и дети, когда подходили к забору, высились над ним по пояс и напоминали Гулливеров, попавших в Страну лилипутов. А уж коттедж вознесся над обрывом – куда тебе Ласточкино гнездо со знаменитой крымской гравюры (по следам Пушкина).
И баня, в которой сегодня Валентин Петрович оказался, отменная. Надо бы ему уже сойти с полка прочь, сползти в воду, но не хотелось ни о чем ни с кем говорить. Тем более что в этой компании внезапно оказался Шамоха Кузьма Иванович, можно сказать, бывший наставник
Углева, а впоследствии завистник и гогочущий лжец, попортивший много крови младшему коллеге. У него дача, вернее, вагончик, тоже тут неподалеку, за сосенками. Когда-то был Углев у старика, пиво пил с высохшей, почти картонной воблой… Лучше не вспоминать.