Тогда у меня еще не было представления о наших авиаторах. Я очень разволновался, когда увидел первого летчика, даже не зная, союзник он или враг. В то время я не знал также, что немецкие самолеты помечаются крестом, а вражеские – кругами. Поэтому мы палили по каждому самолету. Наши старые пилоты до сих пор рассказывают о болезненных чувствах, возникавших при беспрестанном обстреле своими же.
Мы шли и шли, посылая далеко вперед патрули, пока не достигли Арлона. Тревога не покидала меня, когда я во второй раз пересекал границу. Мрачные слухи о французских стрелках уже достигли моих ушей. Мне было приказано быть связующим звеном моего кавалерийского подразделения. В тот день мы с солдатами проехали не менее 60 километров. Ни одна лошадь не подвела, это было замечательным достижением. В Арлоне я поступил так, как нас учили в мирное время, – вскарабкался на колокольню. Когда я спустился, был окружен толпой сердитых молодых людей, которые разговаривали угрожающим шепотом. Колеса моего велосипеда оказались проколоты. И я вынужден был полчаса тащиться пешком. Этот эпизод позабавил меня – с пистолетом в руке я был абсолютно уверен в себе, даже если бы дело дошло до драки.
Позже я узнал, что несколько дней назад жители вели себя предательски по отношению к нашей кавалерии и каретам «Скорой помощи». Было решено поставить некоторых джентльменов к стенке.
Во второй половине дня я достиг места назначения и узнал, что рядом с Арлоном три дня назад был убит мой кузен Рихтхофен. Конец дня я провел с кавалерийской дивизией. Ночью случилась беспричинная тревога, а позже я вернулся в свой полк.
Слегка соприкоснувшись с врагом на войне, мы, кавалеристы, стали объектом зависти со стороны солдат других частей. Для меня это было лучшее время за всю войну. Я даже хотел бы еще раз прожить тот период.
СВИСТ ПЕРВЫХ ПУЛЬ
(21 – 22 августа, 1914 год)
Мне приказали разведать силы противника, занимающего огромный лес возле Виртона. Я с пятнадцатью уланами отправился, сказав себе: «Сегодня у меня будет первая схватка с врагом». Задача была нелегкой. В таком огромном лесу могло быть спрятано что угодно.
Я поднялся на вершину небольшого холма. В нескольких сотнях шагов от меня на многие тысячи акров раскинулся огромный лес. Было замечательное августовское утро. Лес выглядел таким мирным и спокойным, что я забыл все свои военные намерения.
Мы приблизились к окраине леса. Поскольку с нашими биноклями мне не удалось обнаружить ничего подозрительного, нужно было пойти дальше и выяснить, будут ли по нас стрелять. Люди, идущие впереди, скрылись за деревьями. Я последовал туда же вместе с одним из лучших улан. На краю леса стоял одинокий домик лесника. Мы проследовали мимо.
На земле остались многочисленные следы прошедшей конницы. Я остановил своих солдат, подбодрил их несколькими словами и почувствовал, что могу абсолютно положиться на каждого из них. Разумеется, никто не думал ни о чем, кроме атаки на противника. В характере каждого немца атаковать противника при встрече, особенно вражескую кавалерию. Я видел себя во главе моего маленького отряда, рубящего вражеский эскадрон, и испытывал радостное возбуждение от ожидания. Глаза моих улан тоже сверкали. Так мы шли по следу быстрой рысью. После часа езды по красивой горной долине лес стал редеть. Я был уверен, что здесь мы встретим врага, поэтому – особая осторожность! Справа от нашей узкой дороги была крутая стена из камней в несколько метров высотой, слева – узкий ручеек, а далее луг в 50 метров, окруженный колючей проволокой. Внезапно наши передние лошади исчезли в кустах. Мои солдаты остановились – выход из леса был заблокирован баррикадой.
Я тут же понял, что попал в ловушку. Какое-то движение возникло в кустах за лугом и слева от меня, и я увидел спешившуюся вражескую кавалерию. У них было около сотни карабинов. Ничего нельзя сделать! Путь вперед перекрыт баррикадой, ни направо, ни налево не свернуть. Атаковать противника так, как я собирался, невозможно. Оставалось только повернуть назад. Я знал, что мои дорогие уланы были готовы ко всему, но не к бегству от врага! Это испортило нам настроение. Секундой позже раздался первый выстрел, за которым последовала интенсивная стрельба из леса. Дистанция между нами и врагом составляла от 50 до 100 метров.
Я приказал солдатам немедленно присоединиться ко мне, когда они увидят мою поднятую руку. Я был уверен, что мы должны отойти назад. Подняв руку, я повел своих людей за собой. Возможно, они не поняли меня. Всадники, скакавшие за мной, подумали, что я в опасности, и на большой скорости помчались, чтобы помочь мне. Мы находились на узкой лесной дороге – можно представить себе последовавшую неразбериху. Две лошади впереди помчались в панике, поскольку звук каждого выстрела усиливался в десять раз узким пустым пространством. Я видел, как они прыгали через баррикаду, и никогда больше не слышал о них. Видимо, они попали в плен. Я повернул свою лошадь и пришпорил ее. С большим трудом я убедил улан, спешивших ко мне, не приближаться, а повернуть и отступать.