Плата за транспортировку руды казалась не более чем денежным правительством. Зачем еще брать с людей деньги за то, что они возят камни из одного места в другое? Кроме того, из-за этих сборов большинство старателей не могли напрямую выйти на рынок из-за невозможности заплатить налог. Будучи отрезанными от рынка, они вынуждены были соглашаться на нерыночные цены от негоциантов за свой тяжелый труд, что еще больше укрепило состояние бедности, толкнувшее их на кустарную добычу.
Я спросил Фаустина и членов его группы об их здоровье. Они жаловались на постоянный кашель и головные боли. Кроме того, они страдали от мелких травм, таких как порезы и растяжения, а также от болей в спине и шее. Никто из них не хотел каждый день приходить в район кустарной добычи, чтобы копать, но они чувствовали, что у них нет выбора.
"Могу сказать, что для большинства людей, живущих здесь, другой работы нет", - говорит Фаустин. "И все же любой может копать кобальт и зарабатывать деньги".
Я прикинул арифметику, сколько могли заработать члены группы Фаустина. Восемь человек в группе производили в среднем три мешка промытой гетерогенитовой руды в день, и каждый мешок весил в среднем сорок килограммов. Негоцианты, приезжавшие на место, платили 5 000 конголезских франков за мешок, или около 2,80 доллара. Такая оплата означала доход примерно в 1,05 доллара на члена команды в день. Дети фактически не получали денег; они просто работали, чтобы помочь семье. Содержание кобальта в гетерогените в Кипуши составляло 1 % и менее, что было гораздо ниже, чем в гетерогените ближе к Колвези, где содержание кобальта могло превышать 10 %. Низкое содержание кобальта в Кипуши напрямую влияло на мизерные доходы старателей, работавших в этом районе.
После того как я закончил разговор с группой Фаустина, двое мальчиков, Андре и Кисанги, восьми и десяти лет, предложили продемонстрировать процесс просеивания. Я следил за ними из ямы, пока они тащили мешок из рафии, набитый грязью и камнями. Вероятно, он весил больше, чем они сами. Через тридцать метров мы подошли к промывочному бассейну, который использовался несколькими группами старателей для отсеивания камней от грязи. Бассейн был около шести метров в диаметре и полметра глубиной. На одном конце стояло ржавое металлическое ведро и лопата, а рядом с ведром в воде лежало металлическое сито медного цвета размером примерно метр на метр. Бассейн с водой представлял собой гнилое, пузырящееся, медного цвета болото. Мальчиков, таких как Андре и Кисанги, которые просеивали и мыли камни, называли laveurs, а женщин и девочек - laveuses.
Мальчики опрокинули мешок и вручную высыпали содержимое в большую кучу рядом с бассейном для стирки. Андре шагнул босым в ядовитую воду и подхватил сито за две ручки на одном конце. Другой конец сита он воткнул в грязь на краю бассейна. Кисанги с помощью маленькой лопатки выгреб содержимое мешка на сито. Затем Андре энергично подергал сито вверх-вниз по поверхности воды, отделяя грязь от камня. Его маленькие плечи выглядели так, будто при каждом толчке они выскочат из гнезд. Через несколько минут в сите остались только камешки. Андре выглядел изможденным и едва удерживал сито над водой, а Кисанги вручную выгребал камешки и складывал их в кучу. Дети повторяли этот нелегкий процесс еще десять или пятнадцать раз, чтобы просеять все камни из мешка, и каждый день им приходилось просеивать по несколько мешков.
"Наша мама и сестра собирают камни и кладут их в ведро", - объясняет Кисанги. "С помощью ведра они наполняют камнями другой мешок".
От ямы до бассейна и мешка с камнями - семья разделила этапы извлечения кобальта из земли и его упаковки для транспортировки негоциантами. Затем негоцианты продавали кобальт в официальную цепочку поставок через неприметные склады вдоль шоссе. Отмывание минералов от ребенка до батарейки было таким простым.
Мы с Филиппом покинули бассейн для промывки и пошли дальше в район кустарной добычи, проходя через кратеры и меняющиеся оттенки коричневого. В воздухе висела гнетущая дымка. Не было видно ни деревьев, ни птиц в небе. Земля была обнажена, насколько хватало глаз. Казалось, что у половины девочек-подростков на площадке были привязаны к спине младенцы. Мальчики в возрасте шести лет встали в широкие стойки и, собрав все силы в костлявых руках, принялись рубить землю ржавыми лопатами. Другие дети подпрыгивали под тяжестью набитых мешков из рафии, которые они перетаскивали от ям к бассейнам. Я поговорил с несколькими семейными группами, все они действовали так же, как и семья Фаустина. Я проходил мимо еще большего количества грязных помойных бассейнов и десятков ям, заполненных мужчинами и мальчиками, которые работали лопатами. Время от времени можно было встретить группу изможденных детей, которые сидели в грязи под жестоким полуденным солнцем и ели грязный хлеб.