Элоди осиротела из-за добычи кобальта. По ее словам, ее отец погиб при обрушении туннеля на участке KCC в августе 2017 года. Мне не удалось найти никаких публичных сообщений об этом обвале, хотя другие жители Капаты помнили о нем. Мать Элоди умерла примерно за год до ее отца. Она мыла камни на озере Мало, и, насколько помнит Элоди, ее мать подхватила инфекцию, от которой так и не смогла оправиться. По словам Элоди, после потери родителей она занялась проституцией, чтобы выжить. Солдаты и старатели регулярно покупали ее.
"Мужчины в Конго ненавидят женщин", - говорит она. "Они бьют нас и смеются".
Элоди забеременела. После рождения сына она начала копать на озере Мало. Она сказала, что проституция и копание кобальта - это одно и то же: "Муанго янгу нжу соко". Мое тело - это мой рынок. Элоди спала в заброшенной, полуразвалившейся кирпичной хижине у южной окраины Капаты вместе с группой детей-сирот. Эти дети были известны как шегуэ - слово, происходящее от "шенгенской зоны" и означающее, что они бродяги без семьи. По всему Медному поясу живут тысячи шегуэ, и они выживают любыми способами, будь то добыча кобальта, мелкая работа или сексуальные услуги. По словам Элоди, обычно она зарабатывала на озере Мало около 1000 франков (около 0,55 доллара) в день, чего не хватало даже на самые элементарные нужды. Чтобы выжить, она была вынуждена позволять солдатам делать с ней "противоестественные вещи".
Элоди была одним из самых жестоких детей, которых я встретил в ДРК. Она была брошена на съедение стае волков системой с таким безжалостным расчетом, что ей каким-то образом удалось превратить ее деградацию в блестящие гаджеты и автомобили, продаваемые по всему миру. Потребители этих устройств, окажись они рядом с Элоди, выглядели бы как пришельцы из другого измерения. Ни форма, ни обстоятельства не связывали их с одной планетой, если не считать кобальта, который перетекал из одного в другой.
Вскоре Элоди устала от моего присутствия. Я стал еще одним непрошеным грузом. Я двигался по бездонному ландшафту у озера Мало и наблюдал за ней издалека - за ее тяжелыми движениями, толчками, кашлем, за тем, как напрягаются и расслабляются ее жилистые мышцы при каждом ударе арматуры. Она была последней записью в древней летописи мучений, которая тянулась из поколения в поколение в самом сердце Африки. Я мог представить, как прапрапрабабушка Элоди лишилась руки в Force Publique после того, как ее прапрапрадедушка не выполнил в тот день свою норму каучука. Возможно, их дети страдали от рабства на пальмовой плантации, которую бельгийцы сдали в аренду братьям Левер. Возможно, следующее поколение терпело принудительный труд на медном руднике в Катанге, принадлежавшем компании UMHK, и, возможно, дедушка и бабушка Элоди были убиты за алмазы в Касаи во время Великой африканской войны. Ее родители, как мы знаем, погибли при добыче кобальта в районе Колвези, оставив после себя Элоди. Эта череда мучений, пусть и гипотетическая, не может быть более реальной. Это трагическое наследство всех, кто попадает в мир в Конго. Все это унаследует и больной младенец на спине Элоди.
КАНИНА, ОЗЕРО ГОЛЬФ И КОММУС
Район Канина расположен примерно в девяти километрах к северо-востоку от Капаты, рядом с крупным промышленным медно-кобальтовым рудником COMMUS, а также большим участком промывки кобальта на озере Гольф. Система на озере Гольф похожа на озеро Мало. Старатели копают гетерогенит на близлежащем участке под названием Ципуки, который они в мешках переносят к озеру Гольф, где его промывают женщины и дети. Искренний и внятный подросток по имени Геани объяснил: "Я иду утром после завтрака и копаю... Один или два раза в день мы носим руду к озеру Гольф. Моя мама и мои сестры стирают там". Геани рассказал, что после того, как кобальт был промыт, на озере Гольф появились негоцианты и солдаты, которые купили руду. По словам Геани, они забирали мешки с кобальтом, чтобы продать их на складах на рынке Мусомпо. Он добавил, что в прошлом году несколько солдат на озере Гольф попросили его время от времени помогать им перевозить мешки с кобальтом на рынок. Он загружал мешки в грузовик и выгружал их в Мусомпо. По словам Геани, солдаты продали все свои мешки с кобальтом только в Депо 555.