- Синьор Вискардини... Всеми уважаемый человек, судья... - задумался Ланино. - Не могу сказать о нем ничего определенного... Кажется, порядочный человек...
- Может быть, на почве стремления к справедливости он стал коммунистом? Нельзя исключать такой возможности.
- Нельзя... Но и согласиться с тем, что синьор Вискардини - коммунист, я тоже не могу.
- Ладно, будем считать, что скорее нет, чем да.
- Синьор Ромоли, биржевик, слывет в нашем круге балагуром и сердцеедом. Есть ли у него еще время писать заметки в газеты?
- Может, просто хороший актер?
- Пожалуй, актер получился бы из него превосходный. Но он всегда в центре внимания, трудно представить, чтобы такой человек мог втайне от всех жить другой жизнью.
- Может, в этом и заключается секрет синьора Ромоли? Он всегда на виду, на него никто не подумает. К тому же лучшего шпиона, чем он, не найти.
- Это правда, - кивнул Ланино. - Мне кажется, здесь, как и в случае с синьором Вискардини, есть вопросы. Скорее нет, чем да.
- Скорее да, чем нет, - поправил Дзанелла.
- Кажется, вы не слишком любите синьора Ромоли, - заметил Клаудио.
- Что поделать? - усмехнувшись, развел руками банкир.
- Дальше будет сложнее. Синьор Клоккьятти... Довольно остроумный молодой человек. Он, кажется, занимается обувью?
- Да, провел модернизацию обувной фабрики, расширил производство, за что владелец сделал его своей правой рукой.
- Даже так? Это говорит в его пользу.
- С другой стороны, он хорошо знает о простых рабочих, их нуждах и желаниях. Как тут не стать коммунистом?
- Позволю не согласиться с вами. Насколько я знаю из своего опыта, люди, которые добились всего сами, не склонны верить дешевой пропаганде.
- Может быть. Но у синьора Клоккьятти была возможность стать коммунистом.
- Альберто Точе, поэт... Очень неуравновешенный молодой человек, впрочем, как и все люди искусства.
- Как насчет актерских способностей?
- Думаете, его постоянные жалобы - не что иное, как игра на публику? Возможно. Но есть ли во всем этом холодный расчет?.. Не верю, - покачал головой Ланино. - Вы читали его стихи? Есть там что-нибудь про революционный порыв и так далее?
- Нет, больше про природу, любовь, - ответил Дзанелла. - Как думаете, приняли бы его в свете, если бы он писал о свободе?
- Значит, с ним все ясно. Остается синьор Фаббро... О нем я ничего не могу сказать.
- Потому что он все время молчит?
- Именно! Вы что-нибудь знаете о нем?
- Только из третьих рук. Его отец - владелец железных дорог. Сын выучился на инженера и, вероятно, помогает отцу развивать дело.
- Он может быть коммунистом?
- Он ведет себя очень подозрительно - все время молчит и улыбается. Можно сказать, синьор Фаббро - идеальный кандидат на тайного члена Коммунистической партии. Но все это слишком очевидно.
- Все, мы, кажется, всех обсудили, не считая нас. Надеюсь, ко мне у вас нет вопросов? - поинтересовался Ланино.
- Нет, - улыбнулся Дзанелла. - В вас я уверен.
- Благодарю, - положив руку на сердце, картинно поклонился тот. - Что теперь будем делать, синьор сыщик?
- Нужно допросить подозреваемых, - произнес банкир. - Дождемся обеда.
Когда подали обед, все пассажиры собрались за столом.
- Синьор Клоккьятти, мне тут рассказали, что вы, оказывается, выдающийся человек, - оживленно проговорил Ланино.
- Пустяки! - отмахнулся тот.
- Ну, почему же? В одиночку поднять обувную фабрику в наши непростые времена, да еще в таком молодом возрасте - это большой труд, я бы даже сказал - искусство.
- Я не люблю говорить о своих успехах. К тому же вы сильно преувеличиваете.
- Например?
- Во-первых, я бы не смог этого сделать в одиночку. Нас было несколько человек, я лишь осуществлял общее руководство.
- Значит, это всецело ваша заслуга!
- Во-вторых, этот, как вы выразились, "большой" труд заключался лишь во внедрении нескольких рационализаторских предложений и в смене ассортимента выпускаемой продукции с учетом новых потребностей рынка.
- Вы говорите об этом так, как будто любой человек справился бы не хуже вас.
- Не любой, но многие.
- Ваша скромность вызывает восхищение, - заметил Ланино. - А как отнеслись к вашей модернизации рабочие?
- Нормально отнеслись, - ответил Клоккьятти. - По крайней мере, с пониманием.
- Много человек пришлось уволить?
- Сначала мы уволили человек пятьдесят, но, когда расширили производство, набрали еще двести.
- А как вы боритесь с коммунистической агитацией среди рабочих?
- Никак.
- В смысле? - насторожился Ланино.
- Я вот что думаю: лучшее средство против коммунистической агитации - это создать для рабочих нормальные условия для труда. У нас на фабрике чисто, никто не работает сверх меры, обеденный перерыв; отпуска и больничные за счет работодателя. Поэтому наши рабочие не станут слушать каких-то заезжих агитаторов, - объяснил Клоккьятти.
- Вижу, что у вас очень солидное предприятие, - покачал головой Клаудио. - Жаль, что не все в Италии понимают это.
- Думаю, это вопрос времени. Главное, чтобы уже не было поздно, - Клоккьятти кивнул вверх, в сторону палубы.
В это время Дзанелла "допрашивал" Ромоли.
- Ну, как игра? Карта идет? - поинтересовался банкир.
- Да, знаете, как-то не очень, - признался биржевик.
- Бросьте! Кто же тогда в большем выигрыше?
- Синьор Пелос и синьор Вискардини. Я всего лишь третий.
- У вас достойные соперники.
- Похоже, вы переоценили мои способности. Может, все-таки сядете с нами играть после обеда?
- А почему бы и нет? - подумав, решил Дзанелла.
- Вот теперь совсем другое дело! - обрадовался Ромоли.
- Как у вас дела на бирже?
- Неплохо.
- Мне нужен ваш профессиональный совет.
- Слушаю.
- Один мой знакомый утверждает, что сейчас можно выгодно вложиться в американские ценные бумаги. Они хорошо торгуются на бирже?
- Не просто хорошо, а отлично!
- Посоветуете брать что-нибудь конкретное?
- Отдавайте предпочтение акциям крупных компаний. Они сейчас все растут в цене. Остальное не так важно.
- Спасибо вам за совет!
- Не за что. Обращайтесь!
- Когда вернусь домой, обязательно что-нибудь куплю. А то, сами понимаете, война, непонятно, в чем держать свои сбережения. Вот бы только коммунисты нас отпустили! Как вы думаете? - спросил Дзанелла.
- Думаю, что отпустят, никуда они не денутся. Это просто мелкий шантаж, - предположил Ромоли. - Какие у них могут быть требования? Самое большое - освободить их предводителей из тюрем. У них не хватит силенок захватить власть в стране.
- Вы в этом уверены?
- Более чем. Ну, скажите, какой здравомыслящий человек пойдет за этими мечтателями? Они говорят заученные фразы, но совершенно не знают жизни.
- Это правда, - согласился банкир.
- А теперь давайте играть, - заключил Ромоли.
Игроки вновь собрались за столом. Точе, скучая, прохаживался взад-вперед по салону. Фаббро снова сел смотреть на игру.
- Почему вы все время молчите, синьор Фаббро? - подошел к нему Ланино.
- Мне так удобно, - пожал тот плечами.
- Но ведь это скучно! - заметил Клаудио.
- Вот-вот! Я уже тысячу раз ему об этом говорил, а он ни в какую, - вставил Ромоли.
- Мы о вас почти ничего не знаем. Чем вы занимаетесь? - поинтересовался Ланино.
- Я занимаюсь железными дорогами, работаю в компании отца, в основном выполняю его поручения, - ответил Фаббро.
- Например?
- Работаю с поставщиками техники, иногда общаюсь с важными клиентами, если отец в отъезде. Сейчас плыл во Францию, чтобы посмотреть их новые локомотивы.