Старик стоял на веранде и всматривался в темные мягкие контуры эстерландского ландшафта, окружавшего его яблоневый сад. В руке он держал бокал шампанского, он пребывал в изумительном настроении.
Да, он оказался прав. Двое молодых людей сейчас как раз находятся на обучении в Сан-Диего. Их прототип уже опробован в бою в реальных обстоятельствах и против самых известных своей жестокостью врагов.
Для Старика Карл - новый тип оружия, гораздо более дешевый и более эффективный, чем, например, аппаратура для радиоперехвата, которая стоит куда дороже. В будущем Старик видел целую плеяду новых оперативников с силой и эффективностью юного Хамильтона. Это необходимо для будущего, это главное, в этом Старик твердо убежден. Будущий враг - отнюдь не несколько израильских охотников на арабов. Настоящий враг, вероятно, не менее силен и опасен. Согласно стратегическим суждениям Старика, речь шла о неизбежной конфронтации на шведской территории между его людьми и сотрудниками советской разведки.
Жизненно важно поэтому было помешать раскрытию имени Карла Хамильтона перед общественностью. Это поставило бы под вопрос само существование нового оружия, и в этом ему удалось убедить премьера без особых уговоров.
Но в одном уговоры все же потребовались. Еще в 1949 году было отчеканено несколько экземпляров именной медали, но только Его Королевское Величество мог принять решение о ее присуждении. Для Старика это было важно политически, он хотел выиграть очко у старых клеветников в военном руководстве, и премьер уже дал свое согласие.
Карл Хамильтон должен получить медаль Густава III за храбрость, причем это будет первый шведский офицер более чем за восемьдесят лет.
Старик уже представлял себе удивление других офицеров при виде молодого Хамильтона, проходящего мимо них с небольшой сине-желтой планкой на униформе, нет, не со старым, обычным "За славные деяния", ее может получить любой генерал и именно из тех, кто в последние годы так противится проекту Старика.
У него, кроме того, состоялся разговор с Верховным главнокомандующим. Правда, Старик ни единым словом не обмолвился о предстоящем награждении своего подопечного. Ему удалось уговорить ВГ как можно скорее зачислить Карла на курсы будущих капитанов при Высшем морском училище. Так Карл смог бы, хоть на время, выбраться из этого сумасшедшего дома на Кунгсхольмен и еще больше походить на тот тип офицера, который военное руководство и хотело бы, собственно, иметь в разведслужбе. Следующий шаг - капитан I ранга - куда достойнее, чем лейтенант. Да и условия там гораздо лучше, и, таким образом, Карл не так бы страдал от неизвестности, да и поближе будет к департаменту обороны, а от полиции подальше.
Итак, один из его парней все же отличился "храбростью на поле боя". Старик почувствовал почти восторженный озноб; нечто похожее он ощутил однажды в тесном офицерском обществе, наблюдая, как первый экземпляр J 35 Praken взвился с твердотопливной камерой сгорания на учениях под Линчёпингом.
Таким же новым оружием был и Хамильтон. А сейчас он выполнил свое первое боевое задание. "All Swedish aircraft returned safely to base"[68], - шепнул Старик, улыбаясь самому себе. Именно эта фраза всегда была стандартной в Израиле после введения нового летного оружия.
Стоя в темноте, он поднял бокал шампанского. Затем вернулся к семье.
Но часы пробили полночь, когда он еще был на веранде.
Эпилог
В Швеции развязка событий в правовом отношении была не слишком драматичной. Алоиса Моргенстерна осудили на два года тюрьмы за недозволенную разведдеятельность, но он был освобожден от обвинения в пособничестве убийству с мотивировкой, что не был посвящен в истинные цели израильской операции. В этом Верховный суд не был единым. Двое присяжных и один судья были за освобождение, и результат голосования показал три к двум. Через восемь месяцев Моргенстерн был вообще освобожден и вскоре эмигрировал в Израиль.
Шеф бюро при Управлении по делам иммиграции был осужден на четыре года тюремного заключения и уволен с работы за так называемый "шпионаж за беженцами", квалифицированный решением суда как "недозволенная разведдеятельность". Связь между его арестом и израильской операцией многие годы оставалась в неизвестности.
Четверым шведским пропалестинским активистам примерно через год выдали компенсацию в размере 4500 крон за нанесение ущерба во время лишения свободы без основательных причин для подозрений в различного рода серьезных преступлениях.
Четверо палестинцев, выдворенные из страны как террористы, права вернуться в Швецию не получили, поскольку шеф "Бюро Б" при полиции безопасности продолжал настаивать на своем решении.
Лишь один человек из переживших израильскую операцию остался физически невредимым. Но его имя так и не стало известно общественности. Однако в международном разведывательном сообществе вскоре только и разговоров было, что о сенсационном развитии стокгольмского дела. Западногерманская BND первая раскрыла истинную картину самого хода операции. От нее узнали остальные западные разведорганизации, и вскоре все стало известно и советской разведке - всего один шведский офицер военно-морских сил противостоял израильской спецкоманде. В Швеции, казалось, начал создаваться новый оперативный рисунок, он имел или по крайней мере мог иметь значение для всех партнеров в самых неожиданных обстоятельствах. Шведский офицер носил кодовое имя Coq Rouge.
Впервые специалисты всего мира получили повод обратить особое внимание на это кодовое обозначение.
Еще один человек пережил израильскую операцию - ближайшая сотрудница представителя ООП в Швеции Рашида Ашраф. После шести месяцев пребывания в больнице она вернулась на виллу в Виггбюхольм и стала новым представителем ООП в Стокгольме.
Она никогда не встречалась с человеком, называвшимся Coq Rouge, и у нее не осталось никаких впечатлений о нем, кроме одной маленькой детали. Острое, как лезвие ножа, воспоминание, что на ручке его пистолета изображен странный герб с золотой короной, не покидало ее.
"План Далет" мог обозначать "план Д" или "план четырех", поскольку "далет" - четвертая буква древнееврейского алфавита. Последнее толкование и являлось содержанием "плана", однако Арон Замир назвал четверых участников "четыре мудреца". Название операции стало - более или менее иронично - использоваться в Израиле после того, как туда докатились сведения о стокгольмском финале этого политического скандала.
Одним из многих офицеров разведки, получивших отставку, был и генерал-лейтенант Арон Замир. Отдел оперативной службы Моссада "Божья месть" был на время отстранен от дел, но затем его возглавили совершенно новые люди и перед ним поставили новую оперативную цель. Каких-либо спецзаданий типа приведшего в Стокгольме к фиаско поставить в ближайшее время в Европе было бы невозможно - уж слишком высока была для Израиля и дипломатическая, и политическая цена. Кроме того, особый почерк отдела при проведении акций - мол, речь идет о внутриарабских распрях - стал слишком хорошо известен, и никто уже не хотел его подделывать. По крайней мере в ближайшем будущем.
Человеку, которого называли Элазаром по имени библейского героя, пожертвовавшего своей жизнью в борьбе с врагом необыкновенной силы посмертно присвоили звание полковника. Начались распри и скандалы либо потому, что ему присвоили-таки следующее звание, либо потому, что только полковника. Ни у одного офицера Израиля не было столько наград, но похоронили его не на военном кладбище под Иерусалимом, а в родном ему кибуце в Галилее, у города Киннерет. Около пятисот человек пришло на погребение и поминальную службу.
Среди ближайших родственников была и его сестра Шуламит.
Настоящее имя Элазар получил от своего деда в пионерские времена. Он был Хаим Ханегби, что означает "жизнь в пустыне" - именно за это жил и умер в Палестине его дед.