— Я нигде не ошибся?
— Нигде, — заверила я. — Но если вы не двинетесь дальше, следующее убийство произойдет прямо в этом кабинете.
Он улыбнулся, снова закрыл глаза и произнес одно слово:
— Ракушки.
И я сразу вспомнила картинку, но он углубился детали. Женские руки играют с ракушками на темном фоне. Руки с ярко-красными ногтями.
— Вы чудо! — воскликнула я. — Это была реклама лака для ногтей.
Теперь я все прекрасно помнила. Я не нашла картинку в библиотеке, потому что не смотрела на рекламу. Я забыла, что мы и ее использовали.
Геринг просто сиял от гордости. Но я, узнав, какая картинка исчезла, была разочарована.
— Все равно ничего не понятно, — заметила я. — Это абсолютно бессмысленно. Зачем врываться в мой кабинет, чтобы сорвать со стены рекламу лака для ногтей?
Геринг умерил свое торжество и, нагнувшись к моему уху, почти прошептал:
— Потому что женщина, чьи руки были изображены на картинке, носила кольцо. Кольцо с большим темно-красным камнем.
— Вы хотите сказать…
— Да. Я ведь говорил, что где-то видел это кольцо раньше.
Теперь и я вспомнила.
— Тогда… тогда все, что нам остается… — начала я, но Геринг меня прервал:
— Мисс Уинн, вы помните название компании, которая выпустила эту рекламу?
— Кажется, "Нейл Ластер", — ответила я. — Вы собираетесь рассказать об этом Мак-Фейлу?
Он уже был на полпути к двери, но, услышав мои последние слова, мрачно улыбнулся.
— Чтобы меня выставили на посмешище? Нет, благодарю покорно. Я сам займусь этим делом и выясню, кто позировал для рекламы. Я вернусь, когда узнаю это.
Я села на стул, обессиленная нервным перевозбуждением. Руки. Красивые женские руки, на длинном пальце кольцо с сердоликом. Я стала вспоминать руки всех женщин, которых знала, но у меня не было фотографической памяти Геринга.
День казался бесконечным. Вернулся Кейт, и мы оба принялись делать вид, что работаем. Я могла послать куда-нибудь Кейта с поручением, могла сама спуститься вниз и поболтать с товароведами. Но не могла ничего сочинить, даже если бы от этого зависело спасение моей жизни.
Ветер с озера нагонял тучи, стало темнеть, хотя вечера было еще далеко. Я устала от ожидания. Даже если мы узнаем, чьи руки изображены на рекламном плакате, что нам это даст? Мне хотелось говорить с Биллом, но он не появлялся.
В три часа я спустилась на четвертый этаж посмотреть показ мод. В первый день показа Оуэн привлек в качестве публики самых солидных наших клиентов, и я пришла как раз вовремя, чтобы увидеть Карлу Дрейк (я не могла думать о ней как о Лотте Монтес). Она плавно проплыла вдоль длинного подиума и имела большой успех. Но если взрыв аплодисментов что-то для нее и значил, то виду она не подала.
Дверь кабинета Оуэна была закрыта, и у меня было желания туда заходить или о чем-то спрашивать. Заметив мисс Бэбкок, пробивавшуюся ко мне сквозь толпу, я быстро удалилась, притворившись, что смотрю в другую сторону.
Оставшаяся часть дня прошла спокойно, но около четверти пятого Тони Сальвадор просунул голову в дверь моего кабинета.
— Ура! Я это сделал! — объявил он.
Я даже не поняла, о чем он говорит.
— Разве ты здесь больше не работаешь? — вопрошал он. — Оконные витрины! Все балдеют от них. Секретарь мистера Каннингхема пришел и лично меня поздравил. Похоже на то, что я получу эту должность.
— Рада за тебя, Тони, — сказала я. — Ты этого заслуживаешь. Но, Тони, давай договоримся: больше никаких граммофонов. Идет?
Он выглядел немного смущенным.
— Может быть, в этом ты и права. — Но тут широкая улыбка исчезла с его лица. — Я хочу тебе кое в чем признаться, Лайнел.
— Говори.
— Мне чертовски ее недостает, — признался он. Я говорю о Сондо. Не верится, что нельзя пойти и поцапаться с ней, а без этого и жизнь в отделе замерла. А что касается окон, то ее заслуга в оформлении не меньше, чем моя. Не думаю, что справлюсь с работой без нее.
— Конечно, ты справишься, — заверила я его. — Но я рада, что ты так сказал. Она любила, когда признавали ее заслуги.
Тони сдержанно улыбнулся.
— Она имела на это право. Кстати, Карла сейчас у нас в отделе, она упаковывает некоторые пластинки Сондо. Мы решили отдать их ей. Она просила тебя зайти к ней туда на минуточку. Она хочет о чем-то с тобой поговорить, а там вам не помешают. Она хочет, чтобы ты принесла с собой фотокарточку. Говорит, что ты знаешь какую. Ну, сегодня магазины закрываются рано, а мне еще надо кое-что купить. Пока.
Для чего Карле понадобилась эта фотокарточка?
— Не ходите, мисс Уинн. Держитесь подальше от отдела оформления. Там всякое случается. — Кейт, по обыкновению, изображал из себя Кассандру, и это меня раздражало.
— Не пори чушь. Вряд ли Карла собирается убить меня средь бела дня.
— Вы не можете этого знать, — канючил Кейт. — Ни в ком нельзя быть уверенным. Может быть, сейчас и день, но уже темно.
Пасмурно было с утра; тучи сгущались, дневные лучи угасали. Но я не боялась Карлу, и мне любопытно было узнать, что она скажет об этой загадочной фотографии.
Я достала снимок из своего импровизированного тайника и положила его в сумочку.
— Гляди веселей, — посоветовала я Кейту, игнорируя его невнятное бормотание, и отправилась в отдел оформления.
Тони, очевидно, уже закрыл отдел на ночь, потому что свет был погашен; горела только лампочка в кабинете Сондо. Все это вместе взятое — учитывая полумрак, паривший за окнами, — создавало угрюмую обстановку; тени снова подстерегали меня за каждым углом. Несмотря на то, что я храбрилась, разговаривая с Кейтом, у меня щемило сердце, когда я заходила в кабинет.
Карла стояла на полу на коленях, разбирая пластинки. Она подняла голову и сухо посмотрела на меня.
— Ты принесла фотографию? — спросила она.
Я постучала ладонью по своей сумочке.
— Да. В чем, собственно, дело?
— Она мне нужна, — заявила Карла. — Дай ее те, пожалуйста… будет лучше для всех, если ты мне ее отдашь.
В ее манере поведения появилась какая-то напряженность, и это меня пугало. Я решила держаться так, чтобы стол Сондо все время находился между мной и Карлой; если она сделает хотя бы одно подозрительное движение, я смогу выскочить за дверь, и она меня не догонит.
— Зачем тебе эта фотография? — спросила я. — С какой стати фотография Крис имеет для тебя значение?
По какой-то непонятной причине в ее глазах промелькнула искра облегчения. Она снова вернулась к пластинкам; Карла читала названия записанных на них произведений и сортировала пластинки, раскладывая их в две стопки.
— Фотография не имеет для меня никакого значения, — сказала Карла. — Просто из-за нее у Крис могут возникнуть большие неприятности. Зачем тебе наносить ей такой удар?
— Мне незачем вовлекать в неприятности того, кто их не заслуживает, — ответила я. — Но я не отдам фотографию, пока не узнаю, в чем тут дело.
Карла отложила пластинки и встала. Она небрежным жестом откинула со лба прядь волос — серебристых волос, которые она красила в черный цвет, когда входила в состав танцевальной пары «Луис и Лотта».
— Это для твоего же блага, — сказала она. — Сондо погибла из-за этой фотографии. Если ты оставишь ее у себя, с тобой тоже может что-нибудь случиться.
Мне не понравился ее тон, и я попятилась к двери.
— Не собираюсь оставлять ее у себя, — проговорила я. — Я передам ее Мак-Фейлу.
— Не будь дурой. Ты не должна этого делать.
Теперь я была почти у самой двери. Еще шаг, и я смогу пуститься наутек. Моя бравада полностью иссякла. Ту Карлу, которая стояла сейчас передо мной, я никогда прежде не видела: единственное, чего мне хотелось, — это держаться от нее подальше.
И тут, к моему облегчению, послышались шаги, кто-то приближался к нам по коридору. Но моя радость была недолгой.
Карла встрепенулась, прислушиваясь.
— Вот она уже подходит. Я предполагала, что ты не захочешь отдать фотографию, и попросила ее прийти, чтобы убедить тебя. Будет лучше, если ты нас послушаешь, Лайнел.