Логичнее всего было спрятать халат там, где лежало тело, но, по-видимому, Елене уже не терпелось поскорее покинуть отдел. Она взяла его с собой, увидела по дороге мой пустой кабинет и засунула халат в ящик моего стола.
Это происходило как раз после нашего разговора, в ходе которого она мне невнятно пригрозила. Возможно, она оставляла халат в качестве улики против меня, чтобы я испугалась и помалкивала. На столе она увидела записку Билла и забрала ее с собой, поскольку в ней говорилось о том, что Сондо готовит западню.
Благодаря случайному стечению обстоятельств Карла оказалась в моем кабинете в тот момент, когда я получила письмо от Сондо, и увидела выпавшую из конверта фотографию. Она узнала в ней ту самую фотокарточку, о которой ей рассказывала Елена.
До смерти Сондо Карла вела себя апатично. Она имела природную склонность к фатализму, и ей достаточно было того, что Монти расплатился за смерть Луиса.
Она жила как бы в полудреме, слушая сентиментальные пластинки Сондо, живя в прошлом, не задумываясь о завтрашнем дне. Хотя однажды она пробудилась от сна, оставшись у Сондо в ту ночь, чтобы не вводить Елену в искушение.
Но после смерти Сондо ситуация изменилась.
Когда Карла, сидя в кабинете Монти, пыталась объяснить нам свое поведение, я начала представлять себе, что творилось в ее душе: ее смятение, страх, отчаяние. Полусонная мечтательница внезапно лицом к лицу столкнулась с грубой и уродливой действительностью и оказалась неспособной ответить на вызов судьбы. Она не сумела даже выработать общую линию поведения.
Она была потрясена убийством Сондо, но и после этого у нее не хватило духу заставить себя пойти в полицию. Отчасти она боялась того, что ей не поверят и что вскроются ее собственные мотивы. Даже Оуэн подозревал ее в убийстве Сондо из-за ее дурацкого танца в ту ночь в отделе оформления. С другой стороны, она начинала бояться Елену, понимая, что та может убить и ее, чтобы заставить молчать. И Карла разрывалась на части, изнывая под бременем неопределенности, неспособная на что-то решиться, составить план действий.
И когда она увидела фотокарточку, оставленную мне Сондо, Карла пришла к убеждению, что, добившись передачи снимка Елене, предотвратит трагедию. Она рассчитывала на то, что я ошибусь так же, как и Сондо, и подумаю, что на фотографии изображена Крис. Она сделала все от нее зависящее, чтобы убедить меня, прибегнув для этого к помощи несчастной, растерянной и ни о чем не подозревающей Сьюзен. Но когда я отказалась расстаться со снимком, Карла нашла прибежище в привычном для нее фатализме.
Елена, однако, не удовольствовалась тем, чтобы положиться в этом деле на Карлу. Она закончила работу пораньше и поднялась наверх в своем пальто с капюшоном. Даже Карла не знала, что она прячется там, в отделе, и подслушивает каждое слово нашего разговора. Когда Карла и Сьюзен ушли ни с чем, Елена сделала последнюю, отчаянную попытку завладеть фотокарточкой. Вот и все.
— Теперь вы видите основной и единственный мотив ее поведения, — подытожила свой рассказ Карла. — Она до конца думала только о том, чтобы уберечь от несчастья Крис. Поэтому она созналась сразу, при нас, скрыв от полиции значительную часть правды. Она решилась дать им в руки главное — признание своей вины — и умереть до того, как ей начнут задавать неудобные вопросы. Она пожертвовала своей жизнью, чтобы оградить от неприятностей Крис. На всей этой драме лежит отпечаток неумолимого рока. И вот теперь, когда она завершена, должны ли мы вносить поправки в замысел судьбы? Должна ли Крис узнать правду?
После этих слов Карлы в комнате воцарилось долгое молчание. Мы все смотрели на Геринга, а он отводил взгляд. Геринг был представителем полиции. Его долг состоял в том, чтобы рассказать все Мак-Фейлу.
До нас донесся вой сирены «скорой помощи». Я вздрогнула, понимая, что означает этот звук. Геринг с минуту прислушивался, затем подошел к столу, на который я положила маленькую овальную фотокарточку. На ней была изображена девушка, похожая на Крис.
Мы наблюдали за ним, едва смея дышать. Геринг взял снимок со стола, достал из кармана спичечный коробок, зажег спичку и поднес ее к фотокарточке. Она вспыхнула и через миг черным пеплом рассыпалась у него между пальцами. Геринг потер ладони, стряхивая с рук остатки пепла, и вышел из комнаты, так и не взглянув ни на кого из нас.
Мы получили ответ на вопрос, заданный Карлой.
Сама Карла, выходя из комнаты, выглядела еще более потерянной, чем обычно.
Мы с Биллом спустились вниз. Боюсь, что я тогда ухватилась за его рукав как за соломинку, от которой зависело спасение моей жизни.
— Билл, — сказала я дрожащим голосом, — я не хочу возвращаться в свою квартиру. Я этого не вынесу. Все вещи Елены. Ее пустая кровать. Зная, что я находилась так близко от нее все это время и…
— Разумеется, ты туда не вернешься, — ответил Билл. — Ты пойдешь со мной и познакомишься с моей мамой. Я уже рассказал ей, как тебе повезло — это ж надо: заполучить такого парня! — и сейчас самое время тебя ей представить.
У меня не было сил даже на то, чтобы его срезать.
— Перестань меня дразнить, — заскулила я. — Я не хочу…
Билл обнял меня за талию.
— Послушай, детка, через пару дней, когда ты оправишься, я сделаю тебе официальное предложение. Со всеми подобающими формальностями. Но сейчас не время и не место, да и обстановка не та.
Мы миновали охранника и вышли из магазина через вращающиеся двери.