Знахарка повернулась к нему и, странно улыбаясь, произнесла.
— Глаз Птицы наполнится кровью лишь спрячешься в норах крысиных и жертву возьмут они больше чем ту, что они захватили. Так выбито на стенах Красного Замка.
Тогда я не смог узнать, что поведала моему отцу та страшная женщина. Я был так напуган, что попятился из комнаты настолько, насколько мне позволили размеры дома, так что я даже не решился подслушивать.
— Садись, устанешь стоять ведь — предложил кто-то из двух мужчин.
Я принял предложение, хотя я совсем не чувствовал себя уютно, но лучше было отвлечься, особенно сейчас, когда в голову лезут мысли о словах старухи.
Как я узнал позже, эти двое были гости, братья девятнадцати лет. По их словам, они помогают знахарке, работая по дому и прочее. Компанию им составляла неродная дочь знахарки. Я не знал её имя, но за всё время я свыкся общаться в этой деревне не употребляя имён. Это было странно, но тогда слово «странно» не имело значения.
Они предложили мне чай, и я охотно согласился. Пока мы ждали, когда из комнаты выйдут отец с матерью, они рассказывали про свою деревушку, описывая её прекрасным и спокойным местом, одобряя мой переезд сюда. Я не стал говорить им, что я здесь не надолго, чтобы не перебить весь настрой.
Ждать пришлось не долго, но почему-то я был не рад вновь увидеть родителей, выходящих из знахарского дома. Отец был зол, а мама так бледна и напугана, что я ничего у них не спросил, лишь ещё раз вздохнув над нашей печальной судьбой.
Ночь прошла спокойно, боль отступила, открыв место спокойному сну, а на утро ко мне пришла девочка, которую я видел в доме той женщины. Оказалось, её попросили помочь мне освоится здесь, а я был не против.
Это был первый день, когда свободно гулял по улице, не сидя дома и не переходя от одной клиники к другой. И это был первый день, когда я нашел себе друзей.
Оказывается, все подростки из этой деревушки собирались вместе каждый день, и я познакомился с некоторыми из них. Вернее с самым малым количеством, так как остальные второпях ушли, узнав о моём недуге.
Остались всего трое. Знакомая мне девочка, зашедшая за мной поутру, высокий шестнадцатилетний парень, приезжавший сюда из города и по этой причине носивший имя. Его звали Виктор. Он был из семьи путешественников и должен был уехать через два года в Мексику, где проведет некоторое время. Он был авантюрист, душой компании, любивший проводить время активно.
Противоположностью была последняя, уже из коренных жителей, девочка чуть младше меня, которая носила прозвище Мона Лиза, за улыбку, схожую с той, которая была изображена на картине.
Я скоро вписался в компанию и совсем позабыл о болезни. Родители были совсем не против остаться тут подольше, я, признаться, тоже хотел этого.
Но прошел год и, однажды, меня опять позвали к знахарке, хотя седьмой день был ещё далеко. Я готовил себя как мог, но, когда вошёл в ту самую комнату, не мог побороть дрожь в ногах.
— Садись, дитя. Ты же помнишь, что тебя ждёт?
Я не отвечал, пряча взгляд, желая раствориться в воздухе, чтобы не слышать старческий голос и не чувствовать невольный озноб.
— С этого дня я больше не могу справляться с твоим проклятьем. Наступит тот день, вороньё примет свою жертву и улетит в свои гнезда, позволив нам перестать прятаться в тени.
— Про что вы говорите? — спросил я, задумавшись.
— Ты не знаешь, Дитя, тебе чужды наши судьбы. Вороны властвуют на могилах усопших, питаясь живущими. Проклятье, носимое тобой, забирает сотни людей, вороний глаз видит всех, кто не смог укрыться, чуткий слух ловит все имена, тебя, Жертва, нарекли под вороньим крылом, ты сам всё вспомнишь!
После этих слов она закрыла мне лицо руками и я провалился в небытие. Люди плохо помнят своё детство, но тогда я видел всё так, будто это происходило наяву…
Мы шли по асфальту, я еле поспевал за своими родителями, довольно молодыми и счастливыми. Я смотрел на них и они не казались такими несчастными и усталыми, как тогда в городе. Сам я тоже изрядно помолодел, я был маленьким, мне было примерно три года. Мы шли, мама держала в руке букет цветов и смеялась. Я услышал как она сказала отцу, что меня будут звать Энмир, на манер персонажа из её любимого фильма. Отец согласился перед тем, как заметить опасность заметил отец. Он крикнул нам, чтобы мы легли на землю, но я задержался, лишь для того, чтобы взглянуть вперёд. Мой взгляд уткнулся в оперенного черным ворона, летящего на меня. Он пролетел надо мной так низко, что я почувствовал, как крылья коснулись моей головы. Он громко и противно заорал, и я потерял сознание.