– Облысеешь, – коротко предупредила Наташка, прикрывая голову пластиковым пакетом, изъятым из сумочки. – Дожди сейчас некачественные. Не то что в старину. Это Петр звонил?
– Моей физиономии облысение не грозит, – отмахнулась я. – А на голове волосы сейчас наращивают. И звонил действительно Петр. Кажется, он ушел в партизаны. Ничего не понимаю!
– А я и понимать не хочу. Скажи, ну какое нам дело до какого-то Суворова, с которым ты сто лет назад училась в одном классе? С тех пор миновала вечность. От этой встречи одни неприятности… – Наташка открыла дверцу машины, юркнула на водительское сиденье и громким, хорошо поставленным голосом лектора продолжила рассуждения: – Нет, конечно, если сравнивать с Михаилом Вениаминычем Милашкиным или Суворовой Майей Семеновной, то наши неприятности как-то меркнут…
Я нетерпеливо постучала в стекло, напоминая, что пора бы открыть дверцу и для меня. Подруга встрепенулась, ахнула и запустила меня внутрь.
Наверное, мы представляли собой жалкое зрелище. Во всяком случае, смотреть на себя в зеркало не хотелось. Тем более что рядом с собой лицезрела Наташку. Едва ли я выглядела лучше…
– Достань из бардачка пару стареньких полотенчиков. Они чистые. Я их для стекол держу. Только не измажь своей тушью. Сначала потёки носовым платком вытри.
Пару минут мы яростно боролись с излишками влаги, потом Наташка завела машину и осторожно тронулась с места. Я протянула руку к приемнику, но не успела нажать на кнопку, как оно заговорило само. Только откуда-то сзади.
– Добрый вечер! – раздалось вполне мирное приветствие с заднего сиденья.
Я оторопело уставилась на кончик указательного пальца, так и застывший на полпути к приемнику, что не могло не привлечь внимания подруги.
Сначала мы машинально ответили на приветствие. Потом Наташка взвизгнула, резко вильнула вправо, подрезав дорогу убогому «Мерседесу», за рулем которого сидел почти подросток. Получив за это совсем не лестное звание, скажем так – старой ночной бабочки на работе, она совсем ошалела…
Не знаю, куда бы подруга вылетела дальше, если бы я не опомнилась и не заорала:
– Петька, придурок!!!
На большее меня не хватило. Да и не надо было. Наташка уже и одна справилась, искусно совмещая езду по правилам с изощренными напутствиями в адрес завалявшегося под задним сиденьем Петра. Вот как раз на пожелании ему всю жизнь проспать в таком закуточке, она и опомнилась. Пожалела свою «Шкоду». Поправилась и изменила спальное место, разместив его в «Таврии». «Таврией», или в нашем просторечии «Ставридой», пользовались Натальины муж и сын. В основном для рыбалки. Потом подруга то ли выдохлась, то ли задумалась, но замолчала. А я вообще молчала – от неожиданности.
Через минуту выяснилось, что Наташка занялась анализом ситуации, результатом чего стали осмысленные вопросы. Во-первых, как Петр попал в закрытую машину, находящуюся на сигнализации? Во-вторых, зачем он в нее вообще залег, вместо того чтобы культурно посидеть за столом в кафе вместе с нами?
– Мы там, кстати, пользовались успехом, – ничуть не покривив душой, добавила Наталья.
Отвечать Петр не стал. Хотя и заговорил:
– Владимир Сергеич просил передать Ирине конверт. Но так, чтобы ни одна душа не видела. Я оставлю его здесь, под сиденьем. Постарайтесь остановиться где-нибудь в безлюдном месте. Я вылезу. Сегодня за мной следили.
– Погоди, погоди! – спохватилась я. – То есть как вылезешь? Ты же ничего толком не объяснил. Что вообще произошло?
– Наталья, посмотри повнимательнее: сзади не видно «Мазды» цвета «мокрый асфальт»? – Петр, похоже, вообще не хотел отвечать на вопросы.
Наташка напряженно уставилась в зеркало заднего вида.
– Не зна-а-аю, – испуганно протянула она. – Какой-то «мокрый асфальт» едет, но я в марках иномарок ни фига не разбираюсь.
– Та-а-ак! – послышалось снизу. – Значит, отследили! Будем уходить и заметать следы. На всякий случай вылезать не буду. Может, решат, что мы не встретились. Постарайтесь вести себя естественней.
– Ага! – с готовностью отозвалась Наташка. – А как? Жалко балалайки нет. Ир, ты умеешь тренькать на балалайке?
– Я умею на пианино.
– Увы, его тоже нет под руками…
Бывший летчик завозился между сиденьями, укладываясь поудобнее.
– Только не нервничайте. Женщина за рулем в состоянии нервозности сродни взбесившемуся танку.
– Тебе там легко вещать из подполья. Сзади сплошные «мокрые асфальты». Я даже не знаю, куда ехать. О! Впереди пост патрульно-постовой службы, сейчас остановимся и спросим…