Теперь разберем содержание Русской Правды, касаясь его лишь настолько, чтобы уловить в нем основные житейские мотивы и интересы, действовавшие тогда в русском обществе. Главное содержание памятника составляет юридическое определение деяний, коими одно лицо причиняет вред другому. За некоторые из этих деяний закон полагает лишь частное вознаграждение в пользу потерпевшего, за другие сверх того и правительственную кару со стороны князя. Деяния первого рода по Русской Правде суть гражданские правонарушения, деяния второго рода — уголовные преступления. Взыскание в пользу князя состояло в известной денежной пене; только кара за наиболее тяжкие уголовные преступления была значительно осложнена: за разбой, поджог и конокрадство преступник подвергался не определенной денежной пене в пользу князя, а потери всего имущества с лишением свободы. За все остальные преступные деяния закон наказывал определенной денежной пеней в пользу князя и денежным вознаграждением в пользу потерпевшего. Княжеские пени и частные вознаграждения представляют в Русской Правде целую систему; они определялись известной суммой гривен кун. Гривна значила фунт, гривна серебра — фунт серебра; куны — деньги. Наше слово деньги татарского происхождения, означает звонкую монету и вошло в наш язык не раньше ХIII в. Гривной кун, т.е. денежным фунтом, назывался слиток серебра, обыкновенно продолговатый, служивший ходячим меновым знаком на древнерусском рынке до XIV века. В разное время, сообразно изменявшейся ценности серебра, гривна кун имела неодинаковый вес: в XI и начале XII века это был кусок серебра в полфунта весом; в конце XII века, когда завершилось составление Правды, вес этого менового знака простирался лишь до четверти фунта. Мы не можем определить тогдашнюю рыночную стоимость серебра, а можем лишь оценить стоимость весовую. Так как фунт серебра теперь стоит около 20 рублей, то гривна кун в XI и начале XII в. по весу металла стоила около 10 руб. сер., а в конце XII в. — около 5 руб. За убийство взималась денежная пеня в пользу князя, называвшаяся вирой, и вознаграждение в пользу родственников убитого, называвшееся головничеством. Вира была троякая: двойная в 80 гривен кун — за убийство княжего мужа или члена старшей княжеской дружины, простая в 40 гривен — за убийство простого свободного человека, половинная, или полувирье, в 20 гривен за убийство женщины и тяжкие увечья, за отсечение руки, ноги, носа и за порчу глаза. Головничество было гораздо разнообразнее, смотря по общественному положению убитого. Так, головничество за убийство княжего мужа равнялась двойной вире, головничество за простого крестьянина — 5 гривнам. За все прочие преступные деяния закон наказывал продажею в пользу князя и уроком за обиду в пользу потерпевшего. Такова была система наказаний по Русской Правде. Легко заметить взгляд, на котором основывалась эта система. Русская Правда отличала личное оскорбление, обиду, нанесенную действием лицу, от ущерба, причиненного его имуществу, но и личная обида, т.е. вред физический рассматривался законом преимущественно с точки зрения ущерба хозяйственного. Он строже наказывал за отсечение руки, чем за отсечение пальца, потому что в первом случае потерпевший становился менее способным к труду, т.е. к приобретению имущества. Смотря на преступления преимущественно как на хозяйственный вред, Правда карала за них возмездием, соответствующим тому материальному ущербу, какой они причиняли. Правда обращает мало внимания на мотивы преступления и не заботится ни о предупреждении преступлений, ни об исправлении преступной воли. Она имеет в виду лишь непосредственные материальные последствия преступления и карает за них преступника материальным же, имущественным убытком.
Любопытно сопоставить некоторые статьи Правды о продажах или пенях в пользу князя, как и о частных вознаграждениях или уроках. Одинаковая пеня в 12 гривен грозит за похищение бобра из ловища, за уничтожение полевой межи, за выбитье зуба и за убийство чужого холопа. Одинаковой пеней в 3 гривны и одинаковым уроком в одну гривну наказуются отсечение пальца и похищение охотничьего пса с места лова; за поджог и конокрадство наказание гораздо тяжелее, чем за увечье. Значит, имущество человека в Правде ценится не дешевле, а даже дороже самого человека, его здоровья, личной безопасности. Произведение труда для закона важнее живого орудия труда — рабочей силы человека. То же начало проводится и в другом ряду постановлений Правды. Замечательно, что имущественная безопасность, целость капитала, неприкосновенность собственности обеспечивается в законе личностью человека. Купец, торговавший в кредит и ставший несостоятельным по своей вине, мог быть продан кредиторами в рабство. Наемный сельский рабочий, получивший при найме от хозяина ссуду с обязательством за нее работать, терял личную свободу и превращался в полного холопа за попытку убежать от хозяина не расплатившись. Значит, безопасность капитала закон ценил дороже личной свободы человека. То же самое значение капитала открывается и в статьях Правды об имущественных сделках и обязательствах. Правда не знает преступлений нравственного характера, ей чужда мысль о нравственной несправедливости, но зато она вносит точные определения в имущественные отношения людей. Она различает, например, отдачу имущества на хранение от займа, простой заем, одолжение по дружбе от отдачи денег в рост из определенного, условленного процента, а эту сделку от вклада в торговое предприятие, в товарищество на вере из неопределенного барыша или дивиденда. Далее, в Правде находим точно определенный порядок изыскания долгов с несостоятельного должника, т.е. порядок торгового конкурса.
Таковы главные черты Правды, в которых можно видеть выражение господствовавших житейских отношений и интересов, основных мотивов жизни старого киевского общества: Русская Правда есть по преимуществу законодательство о капитале. Капитал служит в ней предметом особенного внимания для законодателя. Им указываются важнейшие юридические отношения, которые формулируют закон; последний строже наказывает за деяния, направленные против собственности, чем за нарушение личной безопасности. Капитал служит и орудием кары за те или другие преступления: на нем основана самая система наказаний. Само лицо рассматривается в Правде не столько как член общества, сколько как владелец или производитель капитала: лицо, его не имеющее или производить его не могущее, теряет права свободного или полноправного человека (женщина и закуп). Капитал чрезвычайно дорог: до начала XII столетия при годовом займе закон допускал рост в половину капитала (50%). Лишь Владимир Мономах попытался смягчить строгие постановления о росте, ограничив его размер. Впрочем, при долгосрочном займе и он допустил рост в 40%. Легко заметить ту общественную среду, которая выработала право, послужившее основанием Русской Правде: это был большой торговый город. Село в Русской Правде остается в тени, на заднем плане. Впереди всего в древнейших частях Правды поставлены интересы и отношения торговых городских классов, т.е. отношения торгово-промышленной жизни. Так, изучая по Русской Правде гражданский порядок, частные юридические отношения людей, мы и здесь встречаемся с той же силой, которая так могущественно действовала на установление политического порядка во все продолжение первого периода, именно — с городом или с тем, чем работал торговый город — с торгово-промышленным капиталом.
Церковный суд. Влияние Церкви на быт и нравы народа. Русская Правда была верным отражением русской юридической действительности XI и ХII вв., но отражением далеко не полным. Она воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на материальном, экономическом интересе; но в эти отношения все глубже проникал с конца Х века новый строй юридических отношений, который созидался на ином начале, на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в русскую жизнь Церковь. Памятники, в которых отразился этот новый порядок отношений, освещают русскую жизнь веков с другой стороны, которую оставляет в тени Русская Правда.
Начальная летопись, рассказывая, как Владимир в 996 году назначил на содержание построенной им в Kиeве соборной Десятинной церкви десятую часть своих доходов, прибавляет: «и положи написав клятву в церкви сей». Эту клятву мы и встречаем в сохранившемся церковном уставе Владимира, где этот князь заклинает своих преемников блюсти нерушимо постановления, составленные им на основании правил вселенских соборов и законов греческих царей, т.е. на основании греческого Номоканона. Древнейший из многочисленных списков этого устава мы находим в той же самой новгородской Кормчей конца ХIII века, которая сберегла нам и древнейший известный список Русской Правды. Время сильно попортило этот памятник, покрыв его первоначальный текст густым слоем позднейших наростов — знак продолжительного практического действия устава. В списках этого устава много поправок, переделок, вставок, вариантов. Однако легко восстановить если не первоначальный текст памятника, то по крайней мере основную мысль, проведенную законодателем. Устав определяет положение Церкви в новом для нее государстве. Церковь на Руси ведала тогда не одно только дело спасения душ: на нее возложено было много чисто земных забот, близко подходящих к задачам государства. Она является сотрудницей мирской государственной власти в устроении общества и поддержании государственного порядка. С одной стороны, Церкви была предоставлена широкая юрисдикция над всеми христианами, в состав которой входили дела семейные, дела по нарушению неприкосновенности и святости христианских храмов и символов, дела о вероотступничестве, об оскорблении нравственного чувства, о противоестественных грехах, о покушениях на женскую честь, об обидах словом. Так, Церкви предоставлено было устроять и блюсти порядок семейный, религиозный и нравственный. С другой стороны, под ее преимущественное попечение было поставлено особое общество, выделившееся из христианской паствы и получившее название церковных, или богоделенных, людей. Общество это во всех делах, церковных и нецерковных, ведала и судила церковная власть. Оно состояло: 1) из духовенства белого и черного с семействами первого; 2) из мирян, служивших Церкви или удовлетворявших разным мирским ее нуждам, каковы были, например, врачи, повивальные бабки, просвирни и т.п.; 3) из людей бесприютных и убогих, призреваемых Церковью, странников, нищих, слепых, вообще неспособных к работе. Разумеется, в ведомстве Церкви состояли и самые учреждения, в которых находили убежище церковные люди: монастыри, больницы, странноприимные дома, богадельни. Все это ведомство Церкви определено в уставе Владимира общими чертами, часто одними намеками; церковные дела и люди обозначены краткими и сухими перечнями. Практическое развитие начал церковной юрисдикции, изложенных в уставе Владимира, находим в церковном уставе его сына Ярослава. Это уже довольно пространный и стройный церковный судебник. Он повторяет почти те же подсудные Церкви дела и лица, какие перечислены в уставе Владимира, но cyxиe перечни этого последнего здесь разработаны уже в тщательно формулированные статьи со сложной системой наказаний и по местам, с обозначением самого порядка судопроизводства.