Так и получилось. Мы отъехали на некоторое расстояние от станции, туда, где был свободный проход к путям. Увидев на горизонте электричку, мы положили на рельсы три монеты и отбежали. Обдав нас мощной волной горячего воздуха, поезд проскочил мимо и затормозил у станции, а мы принялись искать медиаторы. Нашли два из трех, и, довольные, отправились на поиски Машки.
Мы были уверены, что наша подруга где-то рядом, так как она очень любила смотреть на поезда, и находила какое-то странное умиротворение рядом с проносящимися электричками. Непросто найти инородное тело в бесконечной зелени, но нам это удалось. Машка построила себе небольшой шалаш в почти непроходимых зарослях недалеко от железнодорожных путей и безмятежно спала в нем. Пришлось разбудить.
— Вставай, лежебока, — пошевелил ее ногой Вовка, — три часа дня.
— Как же тут было хорошо и спокойно без вас, — потянулась Машка и зевнула.
— Устроила тут тихий час, как в детском саду, — проворчал я.
— И было прекрасно! — заявила она, — В детском саду мы не знали своего счастья. А счастье — вот оно. Лежи себе и спи, набирайся сил.
— И для чего ты набираешься сил? Для ночного сна? — Вовка протянул ей сушки, которые захватил из дома. Машка практически ничего не ела, но сушки были ее любимым лакомством. У нас было ощущение, что сушки изменяли пространство в ее желудке и добавляли ему пару измерений.
— Для ночных исследований, — простодушно пожала плечами Машка.
— Каких еще исследований?
— Говорю же — ночных. Сегодня я не ночевала дома…
— Что-о?! — слышать такое от двенадцатилетней девочки было сильно. Если бы я пришел домой позже хотя бы на два часа, то родители бы меня убили, зажарили, съели, а потом бы снова убили. Не ночевать дома без предварительного согласования с родителями? Да нас с Вовкой бы уже искали при помощи собак, дирижаблей, вертолетов, полка егерей, лесников и личного состава какой-нибудь близлежащей армейской части.
— Да. Правда потом забежала домой, попила чаю с мамой и вот пришла сюда отсыпаться, пока вы не заявились.
— И что, мама тебе ничего не сказала? — восторженно прошептал я.
— Дала денег на кока-колу и сказала, что на следующей неделе приедет бабушка.
— С ума сойти, — Вовка тоже был под впечатлением.
— Так что за исследования? — спросил я, — Ты так и не рассказала.
— Ну, так вы же отвлекаете. В общем, ночью я ходила по заброшенным домам. Это такая хохма! — словечко «хохма» было ее любимым, она использовала его в любых ситуациях, даже в тех, где его значение совершенно терялось.
— Серьезно?
— Да. Как вы знаете, их два вида — первый, это бывшие дома бандитов-братков, но там такие огромные заборы, что туда почти не попасть. Хотя с одним участком кое-что может получиться… Но тут и обычных заброшенных много. Карпинского, 24, Праздничная, 105, Приозерская, 13. Да вы и сами знаете, что я рассказываю?
— А зачем ночью-то? — уже понимая, какой будет ответ, спросил я.
— Во-первых, я проверяю себя и борюсь со своими страхами, — важно ответила Машка, — Во-вторых, это все-таки частная территория, пусть и неизвестно чья. Если дядя Вася будет проезжать на своем Уазике мимо и увидит, что я роюсь в развалинах, думаете, он меня по головке погладит?
— Логично, — кивнул Вовка.
— Сегодня у меня на очереди три участка, — сообщила нам юная исследовательница, — можете присоединиться, если хотите.
— Спасибо, конечно, за предложение, но… — начал Вовка, но его голос разума быстро оборвался.
— Мы пойдем! — ляпнул я. Не знаю, что мной двигало в тот момент, то ли уязвленная гордость, то ли жажда приключений.
— И как мы пойдем? Кто нас отпустит?
— Божечки, сделайте вид, что спите, а потом вылезайте через окно, что вы как маленькие? — сказала Машка.
— Да, наши родители рано ложатся. Окна мы умеем открывать как изнутри, так и снаружи, — подтвердил я. Стоит ли говорить, что никаких стеклопакетов в наших «сараях» не было? Вместо них были установлены лишь дребезжащие стекла в рассохшихся деревянных рамах.
— Вот и хохма, — сказала Машка, — Тогда жду вас на пятачке в час ночи. Возьмите фонарики и оденьтесь потеплее. Ночью холодно.
Попрощавшись и оставив Машке пакет с сушками, мы уехали. Некоторое время крутили педали молча, потом посмотрели друг другу в глаза и решительно кивнули. Твари мы дрожащие, или право имеем? И хотя «Преступление и наказание» мы еще не читали, ответ был очевиден — твари дрожащие, но право имеем. Как назло, по дороге мы встретили Сашку и Мишку. Те, ухмыляясь, начали кричать слово «эклиптика», при этом сбиваясь на каждой второй попытке. Показав кулак, я решил продолжить путь, но потом мне в голову пришла идея.