Зато один из младших сыновей человека, сильный и веселый юноша, проявлял большое проворство и находчивость. И само собой случилось так, что юноша стал руководить родом.
Молодой предводитель рода выбирал женщин подстать себе — легких, сильных и деятельных. Одна из женщин, прожив с ним весну и лето, не отошла к другим мужчинам, а неотступно была с предводителем. Такого обычая не было у племени, над нею смеялись, предводитель хмурился, но она была сильна и предприимчива, и он привык. Она любила воду, к которой недоверчиво относился предводитель. Он покидал дом на долгие сроки, а она бродила по ближайшим окрестностям и открывала там маленькие чудеса, которых не замечали ни склонный к опасным приключениям предводитель ни более ленивые женщины племени.
Она увидала на дереве белку, разорила ее гнездо и вынула из гнезда запас орехов. Она следила за труженицею-мышью, обладательницею обильных кладовых, наполненных зернами. Женщины были запасливы. Они больше, нежели мужчины, думали о племени и, подобно старикам, пытались заботою предотвратить случайные бедствия.
Кабаны пожирали зимою гнившие на земле жолуди. Спустя ряд поколений женщины стали загодя сберегать опавшие жолуди и фрукты. Орехи были прекрасным лакомством. Безвкусные жолуди и грибы оставались для голодных месяцев.
Упорная женщина предводителя мягче, чем другие женщины, относилась к детям. И они помогали ей.
Крепкая брусника просушивалась на солнце и складывалась в отдаленном углу пещеры. На лугах собирали тонкие розоватые корни моркови, душистый пастернак, мелкий конский боб и бесполезные, но приятно пахнущие травы.
Видели, как птицы клюют метельчатые стебельки проса. В мышиной норе нашли просяные зерна. Дикий овес привлекал к себе пятнистых серн, собирали его и люди: он был мелок, но сладок на вкус в недозрелом состоянии.
В каменистом ручье водились раки и форели. Их вытаскивали из-под камней, подымая столбы брызг. Дети догадались перегородить ручей камнями. Разрыли круглый садок, гнали рыбу сверху и смачно закусывали белыми зубами блестящую чешую.
Дождевые потоки снесли к прибрежным камням ил и семена растений. Солнце прогрело их. Река обмелела, ил просох и превратился в жирную ниву — хотя никто из людей не знал, что это нива. Семена проросли. В назначенный природою срок созрела нечаянная жатва.
Вновь проходили грозы, а за ними пылали леса и сухие травы. Когда пожарище остывало, среди холодной золы люди находили где безрогого еще козленка, где полуобгоревшего зайца, где перепела, обливавшегося собственным жиром. Аромат обгоревших животных привлекал к себе мелких хищников, собирал собак. К пожарищу шли подростки и взрослые. Огонь в очаге создавал привычку к теплой пище, к относительной чистоте ее, к сохранению остатков.
Когда-то нужда научила старика бороться с пчелами. Теперь дети и женщины упорно разыскивали их убежища. Следили за полетом пчел и так находили наполненное медом дупло. Увидев его, приносили пригоршни вязкого ила, залепляли отверстие дупла и, выждав дня два или три, пока задохнутся пчелы, приходили за сладкой добычей.
В шумной орде воцарялся порядок. Украдкою сосали соты, облизывали пальцы, подхватывали языками падающие на землю крохи; главная часть находки принадлежала всему племени. Для меда приходилось создавать посуду. Одни обдирали кору с берез и сворачивали ее воронкою. Другие искали камней с углублениями посредине. Третьи приносили очищенные скребками обрезки шкур и наполняли их жидким медом вперемешку с опустошенными сотами и черными телами задохнувшихся пчел.
X. Одна из случайностей
Упорная женщина предводителя собрала несколько горстей семян и позднею осенью зарыла их в землю возле поселения. Дети снесли свое — зерна, гнилые фрукты, шишки, оленьи бабки, звериные хвосты. Они тоже посеяли их, подражая взрослой женщине. Мужчины видели, как копошились в земле их близкие, и равнодушно проходили мимо.
Через полгода южный склон берега защетинился разросшимися метелками проса. Женщины сорвали их и забыли о посеве. А дети, подрастая, не забыли давнюю свою игру. Их крепнущие руки тянулись к семенам и к земле. В зорких глазах мелькала догадка.
И животные стали появляться в становище. Следом за детьми ходила маленькая лань. Дошел до нее черед, съели ее. Востроносый шакал, повизгивая, глодал кость, и все уже становилась для него пограничная полоса между лесом и становищем. Шакалья семья часами лежала в ближайших к становищу зарослях и ждала. Двуногие входили в пещеру и выходили из нее: они хлопотали о пище. Лишь изредка предавались люди шумной бессмыслице: кричали, выли, прыгали, пачкали свои тела соком растений и белой глиной. Когда в становище начинался этот бессмысленный и бесполезный шум, шакалы отбегали подальше.
Однажды еще до зари предводитель ушел на охоту. С ним один из младших и еще один быстроногий юноша постарше, с заостренными кверху, как у белки, ушами, чей — не сказал бы никто, ибо дети в том возрасте не знали, уже, кто их отцы, а отцы не помнили о том, кто их дети.
Были тщательно отобраны дротики и длинные копья. Бесшумно, чтобы окрестные звери не узнали, скользнули вдоль реки охотники. Но, видно, прослышали звери про опасность. Пустынны были опушки и леса. Охотники ушли далеко от становища.
Дни проходили за днями, а ушедшие не возвращались. Племя выслало самых сильных своих мужчин обыскать окрестности. Они не нашли предводителя, зато зверь точно сам в руки давался высланным на поиски. День, ночь и день гонялись они за лошадиным стадом. И не без удачи. Ели сочное мясо до отвала, спали у костров, переплывали реку. Часть мужчин унесла добычу в становище, а другая часть превратила охоту, в игру.
Прослышав про удачную охоту, сбежались младшие племени. Здесь не было ни слабых, ни хромых, ни горбатых. Ровно светило солнце, ночи не были холодны, росы освежали уставшие за день сытые тела, весь мир был им милым домом, в эти дни накипала кровь в раздувшихся от напряжения жилах.
А женщины в становище тосковали по ушедшим.
Месяц заканчивал обычный круг своих превращений, когда вышедшие на поиски возвратились. Племя встретило их радостно, кроме тех, кто тосковал.
Упорная женщина предводителя с утра поднималась на вершину и до темноты не уходила оттуда. Дети ее голодали, огонь в очаге горел неровно. Вернувшиеся с охоты буйствовали. Удача вскружила им головы. В шалашах и в самой пещере не умолкали ссоры. Один из юношей был убит. Предводитель жестокими мерами боролся раньше с междоусобиями и своеволием.
Прошло еще немало дней, когда неожиданно в пещере появился старший из спутников предводителя — Беличьи Уши. Лицо его почернело от голода, руки устало свисали, как хвост у больного животного.
Рассказ его был краток и прост. Предводитель не рассчитал сил. Когда был убит зубр-вожак, стадо разъярилось и кольцом мохнатых голов и горбатых спин окружило охотников. Младшему из спутников предводителя зубр рогами распорол плечо. Предводитель с переломленными костями лежал у родника, и его стерег третий из охотников. Охотники сговорились убить предводителя, как всегда поступали с тяжело ранеными. Но он был не просто охотник, он был главою маленького племени. Они отложили убийство, делились с ним скудною пищею, он стал поправляться.
Случилось то, что бывает порою в природе. Не уходит многие годы медведь от медведицы, растит пестун медвежонка, чета зубров не расстается в положенный ей срок. И трудно угадать, почему это происходит. Временные, переходящие от одного охотника к другому жены никогда не вмешивались в мужские дела. Связи заключались и распадались по годовому кругу, от расцвета трав до листопада. Гибель мужчины была потерею, для всего племени. Гибель его разрывала годовой круг связи, не рождая ни особой скорби, ни долгих воспоминаний. Но Упорная оказалась иною, чем большинство женщин племени. Она потребовала, чтобы племя принесло предводителя в родную пещеру. Требование было небывалое, и оно осталось без ответа. И в следующие дни она настойчиво требовала того же. Началась тяжелая смута. Одни хотели выбрать нового предводителя, другие спокойно лежали на своих ложах, ничего не желая и ни на что не отзываясь. А третьи стали склоняться к тому, чтобы итти за предводителем, но боялись оставить становище, потому что без них оно полностью, со всеми запасами и оружием, переходило в руки своевольных. Наконец четверо мужчин собрались в поход. Предводителя принесли на носилках. Был он калекой, не годным для охотничьих подвигов.