Но крестьянам повезло. Один из караульных в последний момент заметил беглецов. И вот Матис с этим дурнем Райхартом стояли себе в снегу, как два напуганных оленя! Только чванливой графине удалось каким-то образом ускользнуть.
Йокель отдал было приказ атаковать, как от скалы вдруг отделились еще две фигуры. Откуда они появились так внезапно? Пастух присмотрелся внимательнее. То был изящный мужчина в одежде молодого вельможи, с мешком на плече, и…
Графиня!
Йокель зажал рот ладонью, чтобы не захихикать в голос. Глупая девка в самом деле вышла из-под защиты стен и тем самым указала им путь в крепость. Несомненно, в скале имелась потайная дверь. Теперь все они в его руках!
Пастух с любопытством разглядывал человека с мешком. Незнакомец подошел к Матису и старому Ульриху. Они вполголоса о чем-то переговорили, после чего графиня вынула из мешка теплую одежду и раздала остальным. Йокель ухмыльнулся, разгадав смысл происходящего. Эти четверо затеяли побег! Видимо, прелестной девице опротивела жизнь в крепости. А этот щеголь, вероятно, ее любовник… Хотя возможно, что властный супруг просто выставил наглую девицу вон. Притом что она, наделенная пышными светлыми волосами, упругими грудками и точеной фигуркой, действительно была хороша собой. Даже более чем хороша…
Тут Йокеля осенила идея, столь же коварная, сколь гениальная. Губы его растянулись в тонкой, дьявольской улыбке. Временами он и сам дивился собственной проницательности. Иногда сравниться с ним мог разве что Матис. Парень был находчив, и люди его любили. Прикончить его сейчас, на глазах у всех, было бы слишком рискованно. Однако теперь он сможет избавиться от наглого выскочки и в то же время поквитается с графиней. И провернет все до того изящно, что среди мятежников это еще долго будет темой для разговоров.
Несомненно, он был прирожденным лидером.
— Ну так что, господин? — раздался за спиной нетерпеливый голос Паулюса. — Схватим их?
Голову бывшего бродяги, в том месте, куда его ударил Райхарт, стягивала повязка. В сумерках глаза его сверкали ненавистью и злобой. Йокелю понравилось, что Паулюс уже назвал его «господином», точно какого-нибудь рыцаря или графа.
Пастух покачал головой.
— Я придумал кое-что получше. Ты ведь знаешь деревню Ринталь неподалеку отсюда?
Паулюс с непонимающим видом кивнул, и Йокель продолжил:
— Там как раз орудуют несколько молодчиков. Барышники, торгуют шлюхами, держат путь в Страсбург. Они присматривают крестьянских дочерей, которых родителям уже не прокормить.
Паулюс наконец догадался, и рот его скривился в ухмылке.
— Хочешь сказать… мы предложим им кое-что получше крестьянской девки?
— О да, гораздо лучше. Настоящую графиню, — Йокель подмигнул телохранителю. — А взамен они прикончат Матиса и двух этих бестолочей, и нам не придется марать руки.
Паулюс тихонько захихикал, и пастух его толкнул.
— Ну же, пошевеливайся, пока золотая уточка не упорхнула.
Когда бродяга скрылся, Йокель еще долго взирал на Шарфенберг. Крепость, что нависала сейчас над ним, до недавнего времени казалась неприступной. Но теперь он знал ее слабое место. Горбатый пастух усмехнулся. Совсем скоро подойдут люди из Дана и Вильгартсвизена. Он предоставит им монастырь в качестве лагеря и оттуда поведет их на Шарфенберг. Вместе они захватят крепость. За ней последует Трифельс, затем Анвайлер и прочие селения до самого Рейна.
И не возникало сомнений в том, кто станет предводителем этой огромной, постоянно растущей армии.
Под неумолчный плеск Квайха Агнес и трое ее спутников шагали к небольшому селению Альберсвайлер, расположенному в нескольких милях к востоку от Анвайлера. Они шли уже больше часа, и к этому времени сгустилась ночь. Но луна светила достаточно ярко, чтобы не сбиться с пути.
После долгих размышлений беглецы решили как можно скорее покинуть владения Лёвенштайн-Шарфенеков. Агнес не строила иллюзий: Фридрих наверняка уже вернулся. Не застав Агнес и менестреля в крепости, граф насторожится, а по недостающим одежде и деньгам быстро догадается, что к чему. Поэтому действовать следовало быстро.
Матис и Ульрих шагали впереди по стоптанному бечевнику, при этом старый орудийщик не отпускал рукояти клинка и без конца озирался. Матис между тем вырезал себе дубинку и, точно мальчишка, со скучающим видом рассекал ею воздух. Агнес не смогла сдержать улыбки. С тех пор как к ним присоединился Мельхиор фон Таннинген, юноша не разговаривал, за исключением нескольких оброненных замечаний. Могло даже показаться, что он ревнует.