— Вот это подпись — всей пятерней, — дивился курсант Кухарев. — Ну и сынок у тебя!
— Платон — холостяк, — заметил кто-то.
— Да, верно, пока не успел…
— Гм-м… откуда ж сын?
— У меня дочь, — сказал Ладейников и положил на стол фотографию. — Смотрите!
На фотографии молодая белокурая женщина с девочкой на руках. У девочки такие же большие светлые глаза, как у мамы, губы бантиком. На плечах — белая, домашней вязки, пелеринка. Смотрит девочка куда-то в сторону, наверное, туда, откуда должна вылетать птичка.
Друзей больше интересует мать: она слегка улыбается и на щеках у нее — две ямочки.
— Царевна! Где такую нашел?
— Успокойся, там больше нет.
— Нет, ты скажи…
— Вот Фома неверующий! Дай-ка сюда, — отобрал карточку Платон. Но ее опять выхватили.
— Все должны видеть!
Карточка пошла по рукам, курсанты пытались определить, чем занимается возлюбленная Платона, что она конкретно делает.
— Сразу видно — учительница!
— Балерина! — выпалил другой.
— Балерины с детьми не нянчутся — это раз, а второе, в Магнитке оперного театра нет… Не видите: парикмахерша она!
И когда Платон сказал, что Галина — машинист турбины на Центральной электростанции, все ахнули. Не может этого быть. На вид такая хрупкая, и чтоб мужское дело…
В этот вечер в письме Галине он обещал приехать, хотя и сам точно не знал, когда это будет. Его тянуло на Урал к своей синей птице, которую, ну конечно же, поймал, и теперь опасался, как бы не упустить ее. Масла в огонь подлили друзья. «Не жениться на такой — преступление!» Но если подумать, обмозговать — невозможно это. Не положено! Закончит учебу, вот тогда…
И вдруг живо представил, как, став офицером, едет на новое место службы. Его опять, теперь уже с семьей, посылают на Восток. И ничего там, кажется, такого на Востоке нет, а вот тянет, хочется скорее увидеть Курилы, Авачинский вулкан. И еще податься дальше, на север, к Берингову проливу, где одиннадцать месяцев зима, а остальное лето… Говорят, побывав в пустыне, со временем опять потянешься туда. Видимо, так устроен человек. Море — не пустыня, но кто сказал, что оно сулит сладкую жизнь! Красивое с берега — это не то море, которое знают моряки.
И хотя до отъезда еще далеко, да и куда пошлют — неизвестно, Платон мысленно летит в транссибирском экспрессе из Москвы во Владивосток и все показывает жене и дочери примечательные места. Целые сутки тащится экспресс берегом Байкала. Ныряя из одного туннеля в другой, стучит колесами, извивается вьюном. Из окна вагона видны в воде разноцветные камешки, стаи рыб. А когда поезд скрывается в туннеле, Аленка прижимается к нему:
— Опять ночь? — спрашивает она.
— Не бойся. Я с тобой…
Отложив письмо, Платон прислушался к шуму дождя за окном, к глухим, отрывистым ударам грома, и ему почудились… взрывы на горе Магнитной. И опять мысли о Галине, о маленькой Аленке. Перечитал написанное и на обратной, чистой стороне листка добавил:
«Девочка моя хорошая, отпечаток твоих ладошек со всеми десятью пальцами получил. Представляю, как ты выросла. Осенью тебе придется идти в школу. А чтоб ты не промочила ноги, не простудилась, я куплю тебе в Гостином дворе теплые ботинки».
Галина обычно делилась своей радостью с Розой. Не скрывала от нее ни единого слова из того, что писал Платон. С таким намерением, прихватив его новое послание, и отправилась она вместе с Аленкой на «королевскую виллу».
Сойдя с трамвая, они увидели тополь, посаженный Янкой. Чуть в сторонке — большой серый камень. Но ни калитки, ни самой «виллы» не было. Все разрушено, перевернуто вверх дном. В чем дело?.. Аленка в испуге прижалась к матери: ничего нет.
— Странно, — сказала мать.
Постояв на грядке, где еще недавно росли цветы, и толком ничего не узнав, пошли на первый участок в поликлинику. Розы Павловны на работе не оказалось — ушла к больному.
Взяв Аленку за руку, Галина повела ее назад к трамваю. А вернувшись домой, принялась готовить обед. Не успела однако растопить плиту, как увидела в дверях Розу. Вихрем влетела она в комнату. Поцеловала Аленку, вывалила на стол кучу гостинцев. Схватила за руку Галину, потянула, кружась, на середину комнаты.
— Погоди, что там у вас, землетрясение? — уперлась Галина. — Все разбурено, аж страшно…
— Вы были там?
— Только оттуда. Что случилось?
— Все, как и следовало ожидать.
— Не понимаю. Объясни в конце концов!