Через полминуты с пострадавшей уже возился медик отряда. Сделал два укола рядом с местом укуса на лодыжке, накапал в рот немного тягучей темно-зеленой жидкости. Через несколько минут состояние у девушки стало лучше, исчезла страшная синева, прекратилась дрожь, стало заметно дыхание.
– Еще бы минут десять и все – аллилуйя! – хмыкнул медик. – Вовремя мы подоспели, – потом подмигнул мальчишке и протянул ему латунную гильзу от гладкоствольного ружья. – Держи презент, боец. Не страшно?
Тот гильзу сграбастал и тут же спрятался за спину женщины, успел негромко и торопливо произнести:
– Немножко.
– Теперь можешь не бояться больше, мы тебя защитим и родителей твоих тоже.
– А вы кто? Из армии? – спросил мужчина, при этом с недоумением косясь на мушкеты в руках разведчиков.
– Типа того, – хмыкнул Змеев. – Так, сейчас отойдем в сторонку, найдем местечко поудобнее и поговорим, только сначала вопрос – вы из какого города и какое сегодня число?
– Из Н-ска, август сейчас…
– Твою… – выругался кто-то из товарищей, позабыв о детях или от расстройства не придав этому внимания. Родители на этом моменте решили не заострять внимание.
– Что-то не так? – осторожно осведомился найденыш.
– Всё не так, – скрипнул зубами Змей, потом отрывисто скомандовал: – Выступаем, девушку на носилки и живей, живей, пока на дикарей не наткнулись!
Под носилки у нескольких разведчиков ждали своей очереди большие прямоугольные куски прочной материи с нашитыми петлями, в которые вставлялись жерди, срубленные прямо на месте. Подходящих, хоть и кривых, хватало на каждом шагу.
– А что за дикари? – осведомился мужчина, но нарвался на раздраженную отмашку тезки, мол, все потом, а сейчас шустрее шевели ногами.
Позже, когда рядом никого не было, Терентьев едва слышно пожаловался мне:
– Как же радиостанции не хватает! Сейчас бы забросили антенну на одно из этих деревьев да связались с поселком, чтобы узнать наверняка – в прошлом мы или это все местный мир чудит.
– Да попробую я что-нибудь как-нибудь с этим придумать, – вздохнул я, признавая его правоту. – Но не быстро, дел – вагон, на всё меня не хватит просто.
– Да я понимаю, Макс, но так этой нужной вещи не хватает иногда… да всегда ее не хватает, хоть плачь.
– Сказал же – попробую, – начал раздражаться я. – Ребятам скажи, что попытаюсь позже на нормальном привале войти в транс и узнать, что за дела вокруг творятся. Может, ерунда все это про провал в прошлое.
– Вот это дело! – обрадовался тезка.
Через пару минут рядом нарисовался Змей.
– Главхран твой сказал, что можешь сейчас прояснить ситуацию? – спросил он.
– Коль, не сейчас, – я почувствовал, что еще вот-вот и взорвусь просто, – нужно нормальное место, тихое и безопасное, и тем более я сейчас на взводе, глаза закрыть сложно, не то что заснуть.
– Ок, – кивнул он, – подыщем местечко, не сомневайся.
После встречи с супружеской парой спокойствие у разведгруппы ушло окончательно. После находки АЗС еще кое-как пытались все успокоить себя, находя подходящие аргументы в мыслях и сваливая на странности этого мира, то теперь все были мрачные, как приговоренный вечером перед утренней казнью.
– Макс, скажи, чтобы искали бивак, я полезу в астрал, в транс… короче, постараюсь во сне узнать, что здесь происходит, – обратился я к своему, как его Змеев назвал, главхрану.
Место подыскали уже через двадцать минут.
Остановились на небольшом возвышении прямо на краю крутого ската высотой метров десять и заканчивающегося мелководным и широким ручьем, заросшим чем-то вроде кувшинок. С другой стороны лежал огромный лесной исполин, поваленный уже давно бурей. Ствол был настолько толстый, что немного возвышался над моей макушкой. С прочих сторон нас закрывала густая стена лиан и кустов. Неплохой закуток для бивака: с одной стороны не подступиться, с другой стоит практически крепостная стена (там уже разведчики мастерят что-то вроде лесенки с площадкой для снайпера, чтобы он мог заглядывать на ту сторону и не сильно отсвечивать, не торча прямо на теле погибшего лесного гиганта, как всеми замечаемая бородавка на носу), оставшиеся стороны контролировали два парных поста.
Для меня сделали крошечный шалашик рядом со склоном, остальные расположились полукругом метрах в семи.
– А что дядя делает? – достаточно громко, чтобы его все услышали, спросил мальчишка. – Он спать будет, днем, как я раньше в садике?
А пацану-то максимум лет восемь, а не десять, насколько он, кстати, выглядит, иначе бы про детсад он не вспомнил.
– Я не знаю, Стас, наверное, дядя устал, вот и хочет отдохнуть, – растерянно ответила ему мать.