- Извини, твоего друга не зовём, он уже уходит?
- Он уходит! – решительно заявляю я. И Май, взяв под мышку куртку, действительно ушел, продолжая играть недоумение и растерянность.
- Чего ему от тебя нужно? – сурово спрашивает сосед.
- Теперь уже трудно сказать! Всё, что хотел, он получил! Думаю, что теперь он отстанет…
***
И я опять неправ. Май и не думал отставать. У всех новая четверть, а у Мая новые «тараканы». Что ему нужно? Встречает каждый день на крыльце школы, идет следом до кабинета, однажды остался на русском языке, сел со мной рядом, выгнав Арсена, чем в ступор ввел Елизавету Алексеевну и весь класс. Сидел и весь урок пялился на меня, а я весь урок отворачивался. Позорище!
Стал моим постоянным соседом в столовой, хоть есть не ходи! Однажды закатил скандал из-за того, что второй день подряд дают рис! Потребовал, чтобы ему положили на гарнир платных макарон! Довольный принес ко мне и поставил у меня перед носом! Типа, жри! Стыдоба!
В среду договорились с Жекой, что приду в студию с Лидочкой и запишу свою партию для «Неба», «Туч» и «Стреляй». Ясно, что ублюдок тоже прикатился. Он вытурил парней из студии, сказал, что записи не будет. Потребовал, чтобы я ему что-нибудь сыграл! Пришлось играть, выпендриваться – себе дороже! Играл ему Элегию Вивальди, ублюдок сидел и изображал влюбленность, типа он тает от меня такого офигительного.
Принялся провожать меня до дому из школы, а ведь это нужно на общественном транспорте трястись! При этом еще и рюкзак у меня забирает. Я что, больной, слабосильный? Однажды в автобусе была толкучка, Май пробрался первым и быстро сел на свободное место, дернул меня к себе и усадил на колени, якобы чтобы всем удобнее было! Ненормальный!
Все это он сопровождал бесконечной болтовней. Рассказывал, как провёл день, каковы его планы на вечер, ругал меня за скучный внешний вид, костерил Кабыкина за тормознутость, делился проблемами своего мотика, веселил анекдотами и прочее, и прочее, и прочее. Короче, делал вид, что общается со мной как ни в чем не бывало! Мне чаще всего удавалось молчать. Увиливать от ответа или даже сбегать от него задворками, вокруг школы, через запасный вход. Но он иногда не выдерживал, начинал орать:
- Сколько можно дуться? Ты осёл! Я уже сто раз просил прощения! (хотя это неправда, ни разу) Упрямая мышатина! Ты меня вынуждаешь! Я не отстану, и не надейся! … и т.д.
Однажды не выдержал и я, ведь с каждым днем его становилось всё больше и больше в моей жизни. Последним уроком была физкультура, на которой я бездарно сидел на скамейке, пока парни играли в баскетбол. Справедливости ради такие, как я, остаются после урока и прибираются в тренерской, раскладывают инвентарь по держалкам и полкам или красиво переписывают каракули физрука со всевозможными нормами в журнал. Вот и я задержался, уходил из спортзала в гордом одиночестве. Но уже запирая дверь на ключ, был перехвачен Маем. Тот подошел сзади и запер меня руками к дверям.
- Вот ты где! – весело начал ублюдок. - Сегодня репетиция, будь…
- Руки убери от меня! Что на репетиции? Когда будем записывать скрипку?
- Сегодня не будем! У нас ведь концерт скоро, прогоним программу, одну песню заменим на «Стреляй».
- Руки убери! Ты рассчитываешь, что я с вами на концерт пойду?
- Да.
- Прекрати! Не лезь ко мне! И не рассчитывай, никаких концертов!
- А я попрошу ласково! – и лезет ко мне с поцелуями. Я опять открываю дверь спортзала, пытаясь закрыться изнутри. Но Май влетает за мной и начинает наступление:
- Мышонок! Давай уже мириться! Придумай мне какое-нибудь испытание! Почему ты не веришь мне? Я тебя люблю! Я ужасно скучаю…
И вот тут меня и замкнуло.
- Насколько ты меня любишь? – дерзко спрашиваю я.
- Измерь!
- Чего же ты хочешь от меня?
- Чтобы был рядом, чтобы разговаривал, играл на скрипке, слушался меня. Хочу, чтобы позволил себя целовать, не выворачивался, трогать… тебе разве не приятно?
- А цена тебя интересует?
- Какая цена? – Май опешил.
- Становись на колени! – командую я нагло.
- Здесь?
- Нет, сейчас в кабинет директора пойдем!
- Я встану, я попрошу, но мышонок…
Но я его прерываю:
- Что же ты так далеко встал? Не дотянешься!
- В смысле?
- Подползай, ко мне! – и начинаю расстегивать ширинку. У Мая вытянулось лицо!
- Ни фига себе! Али! Ты что? Ты же не такой!
- Ммм… Вот и вся любовь! Видишь, как легко проверить. Эх, Май, любви без секса не бывает, а я по-другому сексом заниматься с тобой не намерен! – приблизительно вспоминаю я когда-то слышанную партию ублюдка и исполняю без либретто. И обратно начинаю застегивать ширинку. Чёрт! Май вдруг побежал ко мне на коленках:
- Я согласен! Я могу! Тебе понравится! – отчаянно закричал он и схватился за мои бедра, уткнувшись головой в пах.
- Всё! – я толкаю его от себя ногами и руками. - Спектакль закончен! Прекрати! Я не ты! Я не хочу этого! Убери руки! – и я уже визжу, потому что он обхватил меня, поднял и потащил на маты, бросил и прыгнул сверху, сидит верхом на бедрах расстегивает ширинку, но я мешаю, у меня тоже руки есть.
Тогда он ловит мои руки и крепко удерживает их за запястья. Наклоняется и ртом расстегивает ширинку. Конечно, ртом достать член из плавок нереально, но Май начал захватывать его губами через ткань. Всё, я готов, я уже не сопротивляюсь и не ору, только глаза закатываю. Ублюдок почувствовал это и выпустил меня. Закончил минет, уже сняв с меня плавки.
А потом улегся рядом, облизывается и спрашивает:
- Ну? Теперь веришь? Я заплатил цену?
Пересиливаю себя, устремляюсь вон, по дороге натягивая штаны. Слышу крик:
- Я не понял? На репетицию-то придешь?
***
Мне пришлось идти на репетицию. И пришлось согласиться еще раз идти в «Пели-кан», парни попросили, тем более что скрипку мы так и не записали. С Женькой и с Серегой мы вообще очень неплохо общались. Через меня Женька подружился с Арсеном, потребовалась какая-то компьютерная починка, и я предложил позвать своего друга-одноклассника. Арсен, когда увидел обилие новой техники, даже пританцовывать принялся от восторга. Погрузился, разобрался и остался ночевать с Жекой в студии, что-то обновляя, облегчая и тестируя. Арсен стал иногда бывать на репетициях. В принципе он бы мог и вместо Женьки на звуке посидеть, если понадобится.
Предстоящее выступление в «Пели-кане» меня не радовало. Я помнил, чем закончился прошлый концерт! И так как после сюжета в спортзале я с Маем вообще не разговаривал, то передавал свой ультиматум, обращаясь к Сереге.
- Эсэс! Передай Дееву, что если только я увижу, как вам притаранили анашу, так я тут же уйду.
- Май, - зовет Серега, - слышь…?
- Эсэс, передай мышатине, что уходить из клуба без нас чревато, пусть даже не думает об этом!
- Али, тут Май говорит…
- Эсэс, а ты передай Дееву, что чреватей с ним укуренным оставаться! И что после концерта я поеду только на такси!
- Эсэс, а не поехать ли нам после концерта на такси? А то на мотике-то я не езжу уже неделю! Я некоторым мышам уже все уши прожужжал, что у меня тормоза полетели, а они, мыши эти, глухие, оказывается!
- Эсэс! Как ты думаешь, правильно ли будет пнуть Деева прямо на сцене, если он будет своей мордой лезть под смычок?
- Эсэс! А если я скрипача за шкирку вытащу на сцену, если он опять замешкается, это будет сексуально?
- Эсэс! Передай Дееву, что он урод!
- Эсэс! Если передашь, то получишь ты, а не мышь.
- Ооо! – стонет Серега. - Как вы оба нас всех задрали своей любовью!
- Любовью? – возмущенно ору я.
- Задрали? – негодует Май.