Все складывалось как нельзя лучше. Узкая улочка не шире пятидесяти ярдов - отделяла его комнату на третьем этаже от апартаментов иностранца, находившегося на том же уровне. Глядя в окно, Дженсен мог следить за тем, что происходило напротив. Конечно, ему могли подстроить какую-нибудь хитроумную западню, но он любую хитрость превратит в жестокий фарс. Рассказ Уэйна о богатом иностранце мог оказаться блефом, но, с другой стороны, он мог быть и правдой. Так или иначе он, Дженсен, ничего не терял, зато в случае удачи... Что касается его, риск был невелик: либо он переселится в мускулистый каркас ловкого детектива, приготовившегося убить его, как только он войдет в комнату, либо приобретет благородный облик иностранца, у которого денег - куры не клюют. Да, уж этот Дженсен явно не дурак. Те, у кого варит котелок, не попадают в лапы правосудия. У него хватило соображения догадаться, что Уэйн способен подстроить ему ловушку. Старик ведь может попытаться выманить Дженсена из тела, а потом подсунуть ему куклу или даже труп, зная, что без телесной оболочки сила Дженсена улетучивается как пар. Мудрец знает, как опасно недооценивать своего противника. Он же, Дженсен, - сама мудрость! В мощный бинокль он изучал окна напротив. Тип, находившийся в глубине комнаты, был жив - живее некуда, тут уж сомневаться не приходилось. Ему не сиделось на месте, и время от времени он выглядывал из своего окна, бросая осторожные взгляды вниз, на улицу. Дженсен мог без труда разглядеть его лицо и фигуру. Будущая жертва довольно точно отвечала описанию Уэйна - около тридцати, плотный, одет чуть-чуть вызывающе. И во всем его облике было нечто вызывающее, а бриллиант на среднем пальце левой руки просто слепил глаза. Его гладко зализанные волосы и грубоватое лицо показались Дженсену знакомыми - наверно, он видел того типа на фотографии, скорее всего на глянцевитой странице популярного журнала, об руку с потрясной дамочкой, а на переднем плане - только что подстреленный тигр. Как бы то ни было, наружность этого человека пришлась Дженсену по вкусу. В выборе очередного тела, как и в выборе нового пальто, чем ты придирчивее, тем лучше. Предлагаемая модель отличалась прочностью и модной линией покроя, к тому же ничего не стоила! А Дженсен был не из тех, кто смотрит в зубы дареному коню. Интересно, есть ли у его жертвы какой-нибудь высокомерный дворецкий, который умеет произносить: "Да, милорд", "Нет, милорд", "Конечно, милорд"? Он, Дженсен, предпочел бы, чтобы такой дворецкий существовал. Ах, да, придется отучиваться от некоторых неблаговидных привычек, научиться произносить "нет" вместо "не". Но игра стоит свеч! Красавчик опять появился у окна, бросив подозрительный взгляд на автомобиль, стоявший у тротуара. Затем он повернулся и сказал несколько слов кому-то, кто скрывался в глубине комнаты. Дженсен бросил не менее подозрительный взгляд вниз и вдруг обнаружил легкую фигуру седовласого Уэйна. Достойный джентльмен торопливо направился к дому, сохраняя свой обычный сосредоточенный вид. Не оглянувшись, не проявив ни малейших признаков беспокойства или неуверенности, Уэйн вошел в дверь, ведущую в апартаменты иностранца, который по-прежнему не спускал глаз с автомобиля внизу. Пора! Бросившись к креслу, Дженсен тяжело плюхнулся в него и включил проектор. Многократные повторения придали его движениям уверенность и автоматизм, что, однако, не лишило его ощущения важности происходящего. В аппарате с его таинственным шлемом по-прежнему было что-то зловещее, напоминавшее о том, что всем радостям на свете рано или поздно приходит конец. Живительная сила начала вливаться в преступника. Он пожирал глазами человека, находившегося за окном противоположной комнаты. Дженсену удалось внести некоторые усовершенствования в детище Уэйна. Садясь в кресло, он слегка откидывался назад, так чтобы покинутое им тело, поникнув, надавило на кнопку и выключило проектор. Отлично придумано - вполне в стиле Дженсена! Он очень гордился собой. Тридцать секунд - и он был свободен. И мгновенно очутился на другой стороне улицы, в другой комнате, в другом теле - чудовищная трансформация совершилась с обычной стремительностью. Ощущение небывалого триумфа, сознание сокрушительности своей силы пронизало его "я", когда оно вступило в смертельную схватку с душой противника, упорно цеплявшегося за свою телесную оболочку. Жертва оказалась крепким орешком. Она сопротивлялась с такой яростью, злобой и беспощадностью, как ни одна другая душа, с которой Дженсену приходилось иметь дело. Чтобы сохранить свой каркас при себе, этот красавчик сражался с жестокостью и упорством доисторических ящеров. На протяжении почти целой минуты сопротивляющееся тело пьяно вихлялось из стороны в сторону, дергалось и даже раз упало на пол, извиваясь в конвульсиях, и как бы пытаясь изрыгнуть что-то, затем поднялось и в изнеможении опустилось на стул. Физические силы почти оставили Дженсена, хотя душевная мощь его оставалась неизменной. Он понимал, что без помощи проектора ему бы ни за что не удалось сломить тигриную волю противника. Но вот он снова вышел победителем из схватки и снова услышал шипение, с которым гасла искра жизни, обращаясь в ничто. Капли пота выступили у него на лбу, он прислонился к спинке стула, из горла его вырвались какие-то странные, похожие на всхлипывание звуки. Ноги казались ватными. Это было тяжелое, мучительное сражение, и он его выиграл. Ай да Дженсен! Когда дверь в комнату отворилась и на пороге появился Уэйн, его встретила широкая ухмылка Дженсена. - Жаль, жаль, - невозмутимо произнес Уэйн. - Чего это вы разжалобились? - Вы оставили свой револьвер в комнате напротив. - О каком это револьвере вы говорите? - О том, который принадлежал Дженсену. - Значит, вы догадались? Дженсен уселся на кончике стола. Он был счастлив. Он чувствовал себя прекрасно. В отличной форме - вот как это называется. Полон энергии и уверенности в себе! - У вас, конечно, котелок варит, ничего не скажешь. Вы многое могли предвидеть. Но вот всех возможностей своей машины даже вы учесть не смогли, и вы поверили, что я продам ее, а? Он загоготал и мгновение озадаченно прислушивался к хриплым, вульгарным звукам своего нового голоса. Но тут же рассмеялся снова. - Дурак бы я был, если б добровольно отдал вам отмычку к дверям в бессмертие. Стоя в дверном проеме, Уэин сказал: - Да, да, бессмертие. Нет такой суммы, за которую бы его можно было купить. - Он провел рукой по своим редеющим волосам. - Мой прибор великолепен. У меня нет причин его стыдиться. Единственный недостаток этого прибора в том, что он опередил свое время. Человечество еще не готово к тому, чтобы принять его. Усталые глаза ученого встретились с наглым взглядом Дженсена. - Я решил его уничтожить. - Черта с два ты это сделаешь! - Дженсен повелительно взмахнул рукой. Да не торчи ты тут, как кукла! Входи! Я сгораю от нетерпения узнать, какая же я теперь важная шишка. - Ах, да, конечно, - мягко согласился Уэйн. Он вошел в комнату. Четыре высоких, широкоплечих, спортивного вида человека последовали за ним. - Вы, - очень важная шишка, и вас зовут Энрико Рапалли. В мозгу Дженсена вспыхнул дьявольский фотомонтаж - кровавая галерея жертв неслыханных по жестокости преступлений. Большинство из них были совершены в то время, когда он, Дженсен, находился в тюрьме, и ему только раз привелось увидеть лицо короля гангстеров. Ничего удивительного, что это лицо показалось ему знакомым. И совсем уже не удивительно, что душа этого человека с таким звериным упорством сражалась за свое тело. - Я отправился в полицию и все рассказал, - продолжал Уэин. - Выяснилось, что они засекли Рапалли и готовились его схватить. Им понравился мой план - они согласились повременить с арестом убийцы, использовав его в качестве приманки. В течение долгих десяти дней мое объявление появлялось во всех газетах, пока вы на него не клюнули. Я назначил вам свидание в логове Рапалли. Мы устроили так, что квартира напротив оказалась свободной. Как только вы сняли ее и перенесли туда проектор, я понял, что на этот раз вам не уйти. - Он снова откинул волосы со лба. У него было очень усталое лицо. - А теперь я уничтожу свой прибор. - Пошли, Рапалли, - резко бросил один из пришедших с Уэйном мужчин. Он положил свою огромную лапу на плечо Дженсена. - Я не Рапалли! - завизжал Дженсен. - Я... Я... - А кто же ты тогда? - Кривая усмешка как бы приклеилась к губам вошедшего. - У тебя лицо Рапалли, его тело, отпечатки его пальцев, а ведь закону ничего больше и не требуется. - Будьте вы прокляты! - завопил Дженсен, когда наручники защелкнулись на его запястьях. В бешенстве, с налитыми кровью глазами он следил за направившимся к двери Уэйном, с губ его слетала грубая брань. Уэйн обернулся, посмотрел на него с чисто академическим интересом и промолвил мягко: - Рапалли, мне вас искренне жаль. Без сомнения, вы получите то, что заслужили. Это очень печально, конечно, если считать, что смерть полнейшее уничтожение, - он сделал небольшую паузу, затем продолжал: - Но если это не так, если вашей душе предстоит встретиться с теми, кто ее давно поджидает, мне страшно подумать, что с вами будет.