Арамис приподнялся на локте. Супруги де Жюссак обернулись и увидели господина д’Аркура. Он подошел к постели герцога, полный скорби и отчаяния.
— Умер! Король! — воскликнули супруги де Жюссак.
— Умер, — повторил Арамис и уронил голову на подушку.
— Я только что получил обстоятельную депешу от Поншартрена, — тихо сказал д’Аркур.
Де Жюссаки выехали из Эрбелеттов раньше, чем стало известно о печальном событии первого сентября. И посол Франции принялся рассказывать обо всем случившемся.
Господин д’Аркур говорил, а бывший мушкетер лежал, сомкнув веки, как человек, не желающий больше ничего видеть и слышать. Смерть Людовика XIV нанесла последний удар по его самым сокровенным надеждам, в одно мгновение рухнули мечты, и перед ним разверзлась ужасающая бездна мрака.
Было ясно, что наступает скорбный час, когда каждый дрожит на пороге неизвестности. «Решительно Бог един и велик!..», «Бог един и всемогущ!..», «Бог един и бесконечен!» — словно из густого тумана доносились до слуха Арамиса тяжелые вздохи.
По стенам бродили огромные тени от старинных канделябров, в спертом воздухе разносился приторный запах восковых свечей. Прерывистое дыхание старика становилось все слабее и тише. Элион и Вивиана упали на колени перед постелью Арамиса. Слезы катились по их щекам.
Вдруг лицо умирающего озарилось странным светом. Он поднялся и протянул руки навстречу невидимым теням.
— Атос! Портос!.. Д’Артаньян! — сорвалось с его губ. — Я здесь, я иду к вам…
Последний из четырех мушкетеров завершил свой земной путь.